СПЕРАНСКИЙ, ГРАФ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ

—государственный деятельвремен Александра ? и Николая I (1772—1839 г.).

I.

Сперанскийродился 1 января 1772 г. в селе Черкутине, Владимирского уезда, гдеотец его, Михаил Васильевич, был священником. Семи лет отдан былотцом во владимирскую духовную семинарию; по окончании семинарскогокурса, как один из лучших студентов, переведен был студентом вглавную Александро-Невскую семинарию, которую также прекрасно окончил(1791 г.) и был оставлен при ней преподавателем математики, физики,красноречия; затем преподавал философию и сделан был префектомсеминарии. Благодаря связям, которые давно уже образовались междуЧеркутиным и известным протоиереем Самборским, в свою очередь близкимк кн. Куракину, Сперанский принят был на службу к кн. А. Б. Куракину,определившему его вскоре (1797 г.) в канцелярию генерал-прокурора.Несмотря на частые смены генерал-прокуроров при Павле (Куракин,Лопухин, Беклешов, Обольянинов), Сперанский продолжал возвышаться итогда уже стал известен лично и государю и цесаревичу АлександруПавловичу. Вступление на престол Александра I сразу изменилоположение Сперанского; Д. П. Трощинский, пользовавшийся тогда большимдоверием государя, взял к себе в помощь Сперанского, который былназначен статс-секретарем (19 марта 1801 года); скоро Сперанскийзанял место в канцелярии нового непременного совета. Тогда жеСперанский стал проникаться конституционной идеей; государь хотел вдень своего коронования обнародовать всемилостивейшую свою грамотурусскому народу, которая должна была стать magna charta России;сохранился текст этой грамоты с незначительными стилистическимипоправками Сперанского. К этому же времени относится сближениеСперанского с молодыми друзьями Александра — Кочубеем,Строгановым, Новосильцевым и Чарторыйским; можно считать доказанным,что Сперанский не только был осведомлен о намерениях неофициальногокомитета, но и принимал косвенное участие в работах, составляязаписки и проекты для молодых друзей Александра (Корф и вел. кн.Николай Михайлович), следовательно, и Сперанского можно считать однимиз авторов неудачной реформы 1802 года.Сперанский пользовался вчиновном мире такой репутацией, что из-за него произошел спор междуТрощинским, желавшим сохранить Сперанского при совете, и Кочубеем,тянувшим Сперанского в новое министерство внутренних дел; спорразрешен был государем в пользу Кочубея; Сперанский, несомненно,хотел служить под начальством Кочубея. Без преувеличений можносказать, что все главные бумаги, в изобилии выходившие тогда изминистерства внутренних дел, написана Сперанским; они упрочилиположение и репутацию его. В 1803 г. он выступил впервые с крупнымпроектом. Ему поручено было от государя, впрочем не лично, а чрезКочубея, составить план устройства судебных и правительственных местимперии; проект известен пока лишь в черновом виде (напечатан И. А.Бычковым, в XI т. "Истор. Обозрения"). Записка этапрактических последствий не имела; она любопытна тем, что Сперанскийсчитал Россию далеко не готовой для конституционного строя, каким онего понимал; здесь же указаны основы этого строя: свобода всехсостояний, существование общественного мнения, уложение гражданское иуголовное, суд в руках населения, публичное судопроизводство исвобода печати. Едва ли правильно мнение (Семевский, "Былое"1906 г., № 1), что Сперанский высказался так в угоду Кочубея; увидимниже, что такое мнение свое он проводил всю жизнь свою; в полномсоответствии стоят и слова, сказанные тогда Сперанским Дюмону, что онне верит в возможность установления политической свободы в России.Государь знал Сперанского лично еще с 1797 г.; но в более близкиеотношения к нему Сперанский стал лишь с 1806 г., когда ему нередкоприходилось докладывать государю вместо гр. Кочубея, частоприхварывавшего. Государь оценил талант Сперанского и, очевидно,тогда уже в уме своем предназначил Сперанскому высокую роль. В 1807г., отправляясь на осмотр войск в Витебск, государь взял с собой,между другими, и Сперанского; Сперанский вышел тогда из министерствавнутренних дел.

Послезаключения Тильзитского мира для государя Александра Павловичанастали самые тяжелые дни, дни испытаний. По всей стране разлилосьглухое, местами весьма сильное неудовольствие переменою политики,заключением союза с Францией а следствиями, вытекавшими из этогосоюза. В кругах руководящих образ действий государя подвергалсярешительной критике, о которой государю было известно изпредупреждений, которые ему присылались частью от нового союзника изПарижа, часто от нового врага — из Англии; в делах комитета1807 г. сохранилось также немало доказательств тогдашнеговозбужденного состояния умов.

Темболее государь привязывался к лицам, при помощи которых онрассчитывал облагодетельствовать народ, тот народ, который еще такнедавно его приветствовал и оставил его при первых же встретившихсянеудачах.

С1808 г. Сперанский нередко уже обедает у государя; впрочем, ст.-секрМолчанов в 1808 г. удостаивался этой чести значительно чащеСперанского. Должно отметить, что Сперанского приглашали к столуобыкновенно тогда, когда у государя обедал французский посолКоленкур; вероятно, это объясняется тем, что Сперанского считалисторонником Франции и союза с нею. Так, в обществе КоленкураСперанский обедал у государя 4 июля 1808 г., затем 5 августа.

8августа 1808 г. Сперанский был назначен членом комиссии составлениязаконов. Характер этого назначения виден из письма Сперанского к гр.Кочубею: "при отъезде кн. Лопухина в Киев мнедосталась комиссиязаконов, в которую, без чаяния и желания моего, определен я членом".Будто бы случайно и против желания своего, Сперанский призван был кважнейшему делусвоей жизни. Впрочем, к занятиям в комиссии он приступил несколькопозже. 2-го сентября 1808 г. император Александр Павлович выехал иЭрфурт на свидание с Наполеоном; опасения руководящих кругов достиглик этому времени величайшего напряжения; сделаны были совершенноисключительные усилия, чтобы повлиять на Александра ?; тем ближе,казалось бы, он должен был привязаться к людям, всецело и искренноразделявшим его взгляды, его систему. В числе немногих лиц,сопровождавших государя, был и Сперанский; это обстоятельствобезусловно выделяло его среди сильных мира, указывало наисключительное уже положение. Сперанский кратко известил мать свою опоездке в чужие края на два месяца; зятя своего он уговаривал вписьме же не приезжать к нему в Петербург, потому что он должен бытьв отлучке; по обыкновению никаких сведений политических в письмах кродственникам нет. Впечатления, которые вынес Сперанский из первойсвоей поездки за границу, характеризуются обыкновенно фразой, будтобы сказанной Сперанским государю в ответ на его вопрос: какова емукажется Германия? — "Постановления в немецкой земле лучшенаших, но люди у нас умнее" — отвечал Сперанский.

16-гооктября государь уже вернулся в Петербург; следовательно, в 1½месяца Сперанский мог ознакомиться лишь с некоторыми порядками вГермании. Вообще о путешествии его в Эрфурт сохранилось немалопреданий, но они более, чем сомнительны. При расставании Наполеонподарил Сперанскому табакерку со своим портретом, осыпаннуюбриллиантами. По возвращении в Петербург в свите государя, Сперанскийстал лицом, очень близким к Александру Павловичу. Покамер-фурьерскому журналу он обедал у государя 23 октября, 14 ноября,5, 12, 19 и 27 декабря. Вместе с тем Сперанский быстро поднимается поиерархической лестнице, а главное — круг его действийрасширяется: 16 декабря 1808 г. он назначен товарищем министраюстиции (на место Новосильцева), 20 декабря ему повелено докладыватьгосударю по делам комиссии составления законов с предписаниемЛопухину особенно и исключительно по сей части употребить д. с. с.Сперанского; 28 декабря государь вручил Сперанскому "бумаги, довнутреннего управления новоприсоединенной Финляндии относящиеся",и повелел ему по делам этим сноситься с министерствами и докладыватьему, государю. Ho было дело и более важное; "в конце 1808 года,после разных частных дел, ваше величество, говорит Сперанский впермском письме, начали занимать меня постояннее предметами высшагоуправления, теснее знакомить с образом ваших мыслей, доставляя вамбумаги, прежде к вам вошедшия, и нередко удостаивая провождать сомною целые вечера в чтении разных сочинений, к сему относящихся. Извсех сих упражнений, из стократных, может быть, разговоров ирассуждений вашего величества надлежало, наконец, составить одноцелое. Отсюда произошел план всеобщего государственного образования".

Присамом начале своей работы Сперанский, который в теории совершенноправильно ценил силу общественного мнения, подал государю записку,которая потом (20 апреля 1809 г.) была сообщена всем министрам, —записку "о составе статей для напечатания в газетах". Цельэтих статей направлять общественное мнение, поправлять и опровергатьневерные слухи; составлять статьи взялся сам Сперанский, настолько онбыл озабочен враждебным правительству настроением. Впрочем, мысльСперанского осуществилась несколько позднее; как и в 1804 г., решенобыло при министерстве внутренних дел издавать "Северную Почту"или "Новую С.-Петербургскую Газету", — редактором былназначен Козодавлев (товарищ министра внутренних дел); первый номергазеты вышел лишь 3 ноября. Но что могло сделать официальное издание,когда как раз в апреле—августе при участии Сперанского изданыбыли меры, чрезвычайно возбудившие общественное мнение противСперанского — указы 3 апреля и 6 августа 1809 г. Если первыйуказ (о придворных званиях) разделил общество на два лагеря, вызвалнегодование аристократических кружков и сочувствие служак, многотерпевших от чинопроизводства не по заслугам, а по рождению ипротекции; то сочувствие этого класса к Сперанскому превратилось вненависть после указа 6 августа 1809 г. Насмешки и обвинения, слова:дьячок, попович, поповский сын, великий преобразователь, иллюминат,революционер, сыпались на Сперанского.

Сперанскийжелал привлечь общественное мнение на сторону правительства;правительство держалось и должно было держаться во внешней политикесистемы, к которой общество относилось, вполне отрицательно, —поэтому следовало ли еще более раздражать общество уколамисравнительно мелкими? Только действительный государственный интересоправдывает принятие мер, непопулярных самих по себе; государственныйдеятель должен знать общественное настроение, считаться с ним.Сперанский, понимавший это в теории, на практике совершенно разошелсяс теорией. Далее, какой государственный интерес продиктовал эти меры,особенно второй указ? Тогдашнее чиновничество оставляло желать весьмамногого, оно было необразованно; правительство желало и должно быложелать заставить Россию учиться. Ho зачем же было придавать указу 6августа обратную силу? Придавать тогда, когда намеревались ввестиРоссию в число правовых государств? Даже, если бы не было такогонапряженного положения, вполне достаточно было бы объявить, чтопоступающие на службу с 1810 г. будут производиться в чины потаким-то правилам. Сперанский не мог не знать, как нелегко было людямего поколения, получить высшее образование, когда в России собственнобыл только один университет (в Москве). Указ 6 августа не мог непоказаться жестокою насмешкою над теми, кто отдал лучшие свои годы исилы на службу государству.

ЗатемСперанский должен был отказаться личноот участия вэтом деле; указ 3 апреля, проведенный кем-либо другим, менее оскорбилбы нашу знать, чем указ, приписанный "поповичу"; радиуспеха своего дела, большого дела — Сперанский должен былдействовать осторожнее и склонять к тому же государя. Образ действийСперанского поражает тем более, что по плану государственногообразования новыми политическими правами наделялось, по преимуществу,на наше высшее дворянство.

Всвоем "Плане" Сперанский метко обрисовал общественноенеудовольствие, совершенно, опять-таки, справедливо общеенедовольство он считал одним из главных признаков того, что"настоящая система правления несвойственна уже более состояниюобщественного духа и что настало время переменить ее и основал новыхвещей порядок". В таких условиях нельзя было раздражатьобщественное мнение подобными указами.

Планвсеобщего государственного образования.

Средиэтого шума, как будто не слыша его, заслоненный государем, Сперанскийработал над планом нового образования России. Кажется, можнодоказать, что он работал не один. Одно из качеств Сперанского —всегдашнее уменье организовать работу подчиненных ему лиц. Средибумаг подчиненного ему M. A. Балугьянского хранятся: Plan du Code dudroit public, написанный в начале 1809 г., и Mémoire sur ledroit public — в последних месяцах 1808. Едва ли было случайнымсовпадением то, что Балугьянский как раз одновременно со Сперанскимсел за ту же работу. Работа Балугьянского имеет подготовительныйхарактер; она имела влияние на план Сперанского, хотя, конечно, онзначительно изменил ее.

Самоеизложение Балугьянского показывает, что он писал для кого-то. Такперед перечислением основных прав гражданина, Балугьянский пишет:следующие параграфы извлечены из французской конституции; незнаю,должны ли онипринадлежать всем подданным или предоставлены толькопривилегированным состояниям или, в крайнем случае — всемсвободным людям. Все права эти находятся в "Habeas corpus"и Déclaration des droits ameriquaine": определенно указанисточник "Шана" и предложено несколько возможных вариантов.

Разбираяпункт жалованной грамоты о представлении на утверждение монархаприговоров судебных, лишающих дворянина чести, — Балугьянскийприбавляет: думаю, что постановление это противно независимости идостоинству судебной власти. Сперанский и в "Плане" и послетакже полагал необходимым приговоры сената сделать окончательными. Посамому животрепещущему вопросу — об отношениях между господамии крепостными — Балугьянский полагал, что отношения этиопределяются законом; Сперанский — иметь право приобретатьнедвижимую собственность населенную, но управлять ею не иначе, как позакону.

Населениеимперии Балугьянский делит на четыре класса: дворянство, именитыеграждане, ремесленники (industrieux) и рабочие; между первыми тремяон распределяет права общие и особенные; Сперанский разделилнаселение на только три состояния, отнеся ремесленников к рабочемуклассу; термин "рабочий" Сперанским удержан.

Многоэтажнаясистема выборов, отличающая план Сперанского, предложенаБалугьянским: первоначальные собрания в округе (district) и вгородах; из них в уездных городах образуются собрания нотаблей; изних в губерниях собрания (chambres) депутатов трех первых сословий —états généraux или то, что называется во Франциитеперь collège électoral или соединенные collègeélectoral и conseil générale.

Законодательныеправа, по Балугьянскому, гораздо ограниченнее таковых же уСперанского, а именно у Балугьянского нет государственной думы;губернские собрания помогают государю советом, знаниями, опытностью взаконодательстве, когда его величеству угодно будет призватьнекоторых лиц из них в свой совет, сенат или министерства; они жепредставляют государю список лиц наиболее достойных (идею списковСперанский удержал); затем они содействуют исполнению мер,предписанных правительством, и избирают некоторых должностных лиц.Они же имеют право представлять государю (rémonstrances) исенату о замеченных злоупотреблениях и подавать государю петиции (аэто удержано Сперанским).

Несколькоотличаясь, собрания Балугьянского, его нотабли, états générauxочень близки к думам волостным, окружным и т. д.

Естьи отдельные замечания, такие же, как у Сперанского: Балугьянский тожепротивник освобождения дворянства от службы.

Ноесть другие предположения, от которых Сперанский отказался, как отсовсем не соответствовавших нашей действительности, напр.,предположения о пожизненных должностях: митрополита председателясинода, генерал-прокурора, великого цензора, великого канцлера,великого казначея, фельдмаршала и адмирала. Лица эти — стражиконституции, оберегатели прав трона, интересов религии, гражданских иполитических прав народа. В известных случаях лица эти образуюттайный совет императора (война, мир).

Повсей вероятности, при посредстве Балугьянского Сперанский ознакомилсяс политической литературой того времени и разнообразнымиконституциями. Обращение к Балугьянскому было тем необходимее, чтопарламентарная практика была совершенно чужда Сперанскому, между темкак Балугьянский недурно ее знал и сам много раз бывал в парламенте.Сотрудничество Балугьянского может быть подтверждено "пестротою"плана Сперанского: основные положения его позаимствованы из сочиненийи конституций, далеко не сходных между собою.

"План"сшит из лоскутков, взятых или из политической литературы или изконституций французских: 1791 г., 1793, 1799 г., 1804 г. Больше всегозаимствований сделано из конституции 1799 г.; очень много взято уоракула того времени — Монтескье, немало из декларации прав, изБлекстона, Руссо и др.

Основноеначало, из которого вытекает законодательство: "не делай другомутого, чего не желаешь себе" — перевод французского: Nefais pas а un autre, ce que tu ne veux pas qui te soit fait (Конст.1793 г., арт. 6). Другое основное положение — "начало иисточник сих сил (власти) в народе" — взято из декларации.Строго проведенный принцип разделения власти на законодательную,судную и исполнительную взят у Монтескье; из этого же источника —ответственность министров пред законодательным собранием; болееточные указания случаев, когда министры должны быть привлекаемы кответственности — из конституций 1791, 1793 и 1799 гг.; праводержавной власти не утверждать решений законодательного собрания,требование имущественного ценза для лиц, обладающих политическимиправами — из декларации и конституций; исключение из этогочисла лиц, кои по образу жизни и воспитанию не дозволяют предполагатьни довольно разума, ни столько любочестия, чтобы допустить людей, ихзанимающих, к участию в составлении закона (домашние слуги,ремесленники и рабочие люди, поденщики, хотя бы они и имелисобственность), заимствовано у Монтескье; идея разделения граждан наобладающих политическими правами и не обладающих — у Сиэйса.Определение гражданской свободы (никто без суда наказан быть не можети т. д.) — у Блекстона, может быть, из конституций. РазделениеРоссии на 4 степени: волость, округ, губерния и государство — ссовременного Сперанскому устройства Франции; составление волостными иокружными думами списков 20 лучших граждан — опять у Сиэйса.Право государственной думы самой собираться взято из конституции 1791г. Основной принцип судоустройства — избрание судей населением— опять заимствован: "les juges serons elus par lesjusticiables" (Сватиков).

ПланСперанского долго оставался малоизвестным русскому обществу. Ученым ипублицистам приходилось довольствоваться тем, что помещено было Н. И.Тургеневым в его книге "La Russie et les Russes"; ксожалению, бумаги Сперанского, оказавшиеся y Тургенева, были спутаны.Н. К. Шильдер в приложениях ко II тому "Имп. Александр I" —изложил весьма подробно план этот по рукописи. В. И. Семевский издал("Историч. Обозрение", т. Χ) план по другой рукописицеликом, и с этого времени план Сперанского сделался прочнымдостоянием русской мысли. Рукопись носит название "Введение куложению государственных законов"; она черновая и,следовательно, едва ли русская наука имеет право успокоиться надостигнутом успехе: несомненно, была рукопись, которую Сперанскийпредставил государю императору; по всей вероятности, на этой рукописидолжны быть пометы государя. Нельзя даже ручаться за то, что чистоваяи черновая окажутся тождественными. Сперанский писал чрезвычайномного, легко сравнительно изменял взгляды, легко переделывал; вотпочему представляется чрезвычайно важным отыскать чистовую рукопись,всеподданнейший доклад Сперанского.

Сличаяизложение Шильдера с "планом", напечатанным Семевским,нетрудно заметить, что обе рукописи весьма значительно расходятсямежду собою. В некоторых своих частях рукопись Шильдера точнее, т. е.представляет собою, вероятно, уже следующую редакцию, напр., повопросу о имущественном цензе, как условии политических прав,рукопись Шильдера дает больше, чем рукопись Семевского; равнымобразом в отделе — о действии державной власти в порядкезаконодательном — в рукописи Семевского очевидный пропуск(утверждение закона); отдел об устройстве министерств носит врукописи Семевского совсем черновой характер, на стр. 50—Сперанскийполагает 7министерств, настр. 53 к семи прибавляет еще четыре; причем на стр. 50 признаетсявозможным министерство народного просвещения отнести к министерствувнутренних дел, казначейство — к министерству финансов, а настр. 53—оба эти управления должны быть самостоятельны. Врукописи IIIильдера эти колебания Сперанского сглажены, числоминистерств — одиннадцать.

Сдругой стороны, в рукописи Семевского нет ничего о кабинете, уШильдера — есть; но то, что у него сказано о кабинете, взято изсовсем другого проекта, проекта о правительствующем и судебномсенатах.

Главноюцелью "Плана" Сперанского было водворить в Россиизаконность, т. е. ввести в русскую жизнь то начало, на отсутствиекоторого так долго уже и бесполезно жаловалось поголовно всенаселение империи. Для достижения этой заветной цели надлежало датьРоссии свод действующего права и затем ввести такой порядок, прикотором господство закона было бы не фикциею, а действительностью.Сперанский мечтал и верил тогда, что в самом непродолжительномвремени свод законов будет готов; оставалось установить порядок,который расчищал бы дорогу для свода и сохранил бы силу свода врусской жизни. Молодая мысль Сперанского остановилась не безоснования на том положении, что это достижимо и возможно лишь приусловии наделения подданных правами политическими. Сто лет отделяетнас от "Плана"; в продолжение этих ста лет немало былосделано попыток для водворения начала законности путем реформы илиперестановки высших правительственных установлений и образованияновых учреждений; и теперь мы можем сказать, что все они оказалисьбезуспешны, все они не достигли цели. Исходною точкой Сперанскогобыло его искреннее убеждение, что того же желает государь АлександрПавлович: великий переворот в России должен был совершитьсясовершенно мирно, по инициативе самой верховной власти. Русскаяконституция должна была быть не следствием столкновения народа ивласти, а следствием великодушного и свободного обращения власти кнароду для водворения правды на русской земле. На взаимные отношениявласти державной и новых политических установлений Сперанскийсмотрит, как идеалист; так же безусловно он смотрел на отношенияотдельных классов между собою. Молодым свежим идеализмом проникнутвесь "План": верховная власть и все слои народа должныслиться воедино для достижения столь высокой цели. Если к основнойидее "Плана" должно отнестись с величайшим одобрением, тоэтого никак нельзя сказать о разработке идеи и о способах примененияее к русской жизни. Новый строй требует прежде всего новогоадминистративного разделения России, дабы поставить в иерархическомпорядке новые учреждения. Россия разделяется на губернии и области(губернии пока можно оставить старые); губернии — на округа (2-— 5 округов в губернии, следовательно, округ равен 2—5уездам); округа — на волости (волость иногда равна уезду,иногда меньше его).

Равнымобразом население империи разделяется по-новому, а именно на трисостояния: 1) дворянство, 2) среднее состояние и 3) рабочий народ.Основание деления — обладание теми или другими правами. Правадолжны быть различаемы — гражданские и политические; первые,кроме того, делятся на общие гражданские и особенные гражданские.

Низшеесостояние, рабочий народ (крестьяне, мастеровые, их работники,домашние слуги), может пользоваться только обидами гражданскимиправами, Magna Charta русского народа: 1) никто без суда не можетбыть наказан; 2) никто не обязан отправлять личную службу попроизволу другого, но по закону, определяющему род службы посостояниям; 3) всякий может приобретать собственность движимую инедвижимую и располагать ею по закону; но приобретение собственностинедвижимой населенной принадлежит известным только состояниям; 4)никто не обязан отправлять вещественных повинностей по произволудругого, но по закону или добровольным условиям.

Среднеесостояние (купцы, мещане, однодворцы, поселяне, имеющие недвижимуюсобственность в известном количестве) имеют общие гражданские права ипри наличности имущественного ценза имеют также и политические права.

Высшеесостояние — дворянство — обладает как общегражданскими,так и особенными правами (свобода от очереднойслужбы и правовладеть населенными имениями), равным образом, при наличности цензаимущественного, дворяне обладают политическими правами.

Лицапервых двух состояний, обладающие политическими правами, участвуют всуде и законодательстве, содействуют исполнительной власти, наблюдаяза нею, и в необходимых случаях привлекают ее к ответственности. Дляэтого, все такие лица в волостиобразуютволостную думу, которая избирает волостное правление, проверяетдействия правления, выбирает депутатов в окружную думу, делаетокружной думе представления об общественных нуждах, составляет список20-ти отличнейших обитателей волости. Волостная дума собирается раз втри года.

Издепутатов волостных дум также каждые три года образуются окружныедумы, которые выбирают членов окружного совета, окружный суд идепутатов в губернские думы; принимают денежный отчет от окружногоначальника и делают по отношению к округу все то, что по отношению кволости — волостная дума.

Издепутатов окружных дум образуются каждые три года губернские думы,которые выбирают депутатов в государственную думу и затем делают тоже по отношению к губернии, что окружная дума — к округу.

Государственнаядума собирается сама, без всякого созыва, ежегодно в сентябре. Срокее действий определяется количеством дел, ей предлагаемых. Державнаявласть может отсрочить ее заседания до следующего года и вправе такжеуволить всех ее членов; в последнем случае назначаются новые члены,выбранные губернскими думами. Кроме общих собраний дума образует всвоей среде шесть комиссий (законов государственных, гражданских,уставов и учреждений, министерских отчетов, представлений огосударственных нуждах, финансов). Дела думе предлагаются одним изминистров или членов госуд. совета, таким образом, инициативызаконодательной дума не имеет; но она вправе сама делатьпредставление о государственных нуждах, об уклонении отответственности и о мерах, нарушающих коренные законы; следовательно,думе принадлежало право широкого контроля над высшими органамиисполнительной власти. Значение думы в государстве видно изположения: никакой закон не может иметь силы, если не будет онсоставлен в законодательном сословии.

Ещешире участие населения в порядке судебном: — верховнаяинстанция — судебный сенат составляется из лиц, выбранныхгубернскими думами, приговоры сената окончательные. Судебная властьцеликом и вполне верховною властью передана в руки населения;ответственность за правосудие отныне должна уже лежать на населении ивыбранных им судьях; верховная власть оставила себе только надзор заформами суда, чтобы они повсеместно были одинаковы. Средоточиемдействий властей исполнительной, судебной и законодательной служилгосударственный совет; в нем все действия соединяются и чрез неговосходят к державной власти и от нее изливаются. Все законы, а равноуставы и учреждения первоначально рассматриваются в совете, затемпредлагаются соответствующим учреждениям и, рассмотренные ими черезсовет, поступают на утверждение государя. Высокое это учреждение естьдоверенный орган верховной власти, в котором она устанавливаетпринципы всякого нового закона, а потом в нем же рассматривается,насколько представленный на утверждение закон или устав соответствуетее первоначальным намерениям. Поэтому совет состоит из лиц,призванных в него высочайшим доверием.

Спервого взгляда этот план может показаться чрезвычайно подробным,стройным, обнимающим русское государственное устройство от волости додержавной власти. Вникая в него, нельзя, однако, не отметитьмногочисленных противоречий, недомолвок; нельзя не признать, что всамом Плане заключаются положения, которые должны были отсрочитьвведение его в жизнь на долгие и долгие годы.

Так,признавая собственность основанием политических прав, Сперанский неопределил ценза; мало этого, по его же словам, "волостную думусоставляют все владельцы недвижимойсобственности".Представители капитала, следовательно, забыты здесь, во-первых; аво-вторых, всякий мещанин, владевший домами в уездном городе, член лидумы волостной?

Волостнаядума выбирает волостное правление и депутатов в окружную думу; а впорядке судном оказывается, что сверх волостного правления естьволостной суд (из трех лиц) и волостной совет, из состава которогосуд приглашает присяжных. Как образуется совет, ничего не сказано;может быть, совет заменяет "правление"? Присяжных двое;один из них, по крайней мере, из того состояния, к которомупринадлежит подсудимый. А если подсудимый рабочего состояния, то этоуже невозможно?

Излагаядействия губернской думы, Сперанский ничего не говорит о том, что онидолжны выбирать также сенаторов, хотя все выборы этих дум указаныподробно; ниже оказывается: по смерти или увольнении сенаторов,места, их замещаются державной властью из лиц, избранных в губернскихдумах и внесенных в государственныйизбирательный список. Чтоэто за список, приходится догадываться, потому что губернские думы,окончив свои занятия, посылают три списка: один министру юстиции(лица, выбранные в правления волостные и в суды окружные игубернские); второй — канцлеру государственной думы (лица,выбранные в советы окружные и губернские); третий — вгосударственную думу (списки 20-ти отличнейших обывателей губернии).Какой из этих списков государственный и в каком должны быть кандидатыв сенат судебный?

Существовавшиетогда сословия и классы бытовые Сперанский слил в три состояния, приэтом он (сын священника, попович) забыл о духовенстве и его детях.

Крабочему классу отнесены: мастеровые, их работники, все поместныекрестьяне и домашние слуги. Понятие "поместные" крестьяне —весьма неопределенное; тогда были крестьяне: казенные, экономические,удельные, посесионные (заводские), владельческие — все ли этиразряды обобщены одним новым названием или только некоторые?Несколько ниже — в волостную думу "казенные селения откаждого пятисотенного участка посылают в думу одного старшину",следовательно казенные крестьяне выделены из среды остальногокрестьянства. Такие же недоумения вызывает термин "мастеровые";они также отнесены к рабочему классу, лишенному политических прав;как будто под этим названием следует разуметь цеховых ремесленников,о которых ничего не сказано; естественно возникает недоумение, отчегоже они лишены политических прав, но мещане (ремесленники тоже мещане)отнесены к среднему состоянию и, владея собственностью, могутпользоваться политическими правами?

Отдело государственной думе, который, казалось бы, уже в силу его новизныследовало изложить весьма тщательно, возбуждает несколько серьезныхнедоумений.

Срокполномочий представителей не указан: действие государственной думыпресекается двояким образом: 1) отсрочкою его до будущего года; 2)"совершенным всех чинов ее увольнением", —следовательно, если бы известный состав думы понравилсяправительству, оно имело бы право держать такую думу неопределенноевремя. Между тем выборы членов в государственную думу —очередное занятие губернских дум, которые собираются раз в три года,причем все губернии в отношении к выборам разделяются на пятьклассов, а выборы располагаются так, чтобы в двух близко смешныхгуберниях никогда вместе выборов не было и чтобы в десяти губернияхони ежегодно совершались. Такой порядок, казалось бы, приводил ктому, что состав государственной думы ежегодно обновлялся.

Ещебольшее затруднение — отношение государственной думы кгосударственному совету. "В порядке государственных установленийсовет представляет сословие, в коем все действия порядказаконодательного, судного и исполнительного в главных их отношенияхсоединяются и через него восходят к державной власти и от нееизливаются". "Никакой закон, устав и учреждение не походитиз совета и не может иметь своего совершения без утверждениядержавной власти".

Сперанскийне предвидит случаи столкновения двух законодательных собраний исословий.

Ещеболее недоразумений должно было возникнуть при проведении этого планав жизнь. Провести его можно было двояким способом: изложитьзаключавшиеся в нем начала в манифесте и даровать России сразу новоебытие. На это как будто и намекают слова Сперанского: "блистательнее,может быть, было бы все установления сего плана, приуготовив вдруг,открыть единовременно: тогда они явились бы все в своем размерестройности и не произвели бы в делах смешения. Но ваше величествопредпочли твердость сему блеску и признали лучшим терпеть на времяукоризну некоторого смешения, нежели все вдруг переменить" и т.п.

Второйпуть был: ввести в жизнь новые и реформированные высшие учреждения изатем уже через них провести намеченные реформы.

Полагаю,что ни тот, ни другой путь не привел бы к скорому завершению дела.

Впервом случае надлежало сначала переустроить все высшие учреждения изатем все областное управление, поставить на новых началахгубернаторскую власть, разделить губернии на округа, округа наволости, дароватьвсей России гражданскиеправа (не исключая и крепостных), выделить граждан, имеющих праваполитические, и из числа их тех, кто обладает не только правомвыбора, но и правом представительства. При тогдашних отношенияхпомещиков и крестьян дарование всем гражданских прав было невозможнобез продолжительных подготовительных работ и правительственныхразъяснений, а иначе выборы явилась бы жалкою комедией.

"Никтобез суда наказан быть не может, никто не обязан исполнятьвещественных повинностей по произволу другого, но по закону илидобровольным условиям", — такие слова манифеста не моглибыть не доняты во многих местах, как упразднение властью государякрепостного права. Смело можно сказать, что намеченные в планеадминистративные и социальные реформы потребовали бы десятилетиянапряженной работы, если не больше: в два года (1810—1811 иначало 1812) Сперанскому не удалось, как известно, окончитьпереустройство министерств. Он был выслан из Петербурга, а уставыотдельных министерств далеко не были закончены.

Сколькоже времени потребовалось бы на все, указанные в плане, реформы?

Оставался,следовательно, второй путь — как будто и указанный самимСперанским: по реформе государственного совета и новом образованииминистерств — "государственное уложение в течение четырехмесяцев не только будет составлено, но и во всех частях успеет бытьрассмотрено; следовательно, с 1-го сентября можно положить первыеначала его введению; для сего манифестом, сообразным тому, какойиздан был в 1766 г., назначить выбор депутатов извсех состояний (курсивнаш), взяв предлогом издание гражданского уложения, созвать думу к 15авг., две недели употребить для рассмотрения депутатских наказов,собрание назвать государственною думою, первого сентября открытьдуму, действие которой начнется рассмотрением гражданских законов;"между тем распоряжения депутатов будут надлежащим образомиспытуемы и приуготовляемы; если не встретится каких-либонепреоборимых препятствий, то с Божиею помощью предложитсягосударственное уложение" и т. д.

Ксожалению, Шильдер, опубликовавший эту записку Сперанского, поданную,по его словам, государю, не отметил, откуда он взял эту записку, гдеее рукопись.

То,что Сперанский написал такую записку, это не подлежит сомнению; новозможно сомневаться, чтобы он решился подать ее государю. В черновыхбумагах Сперанского встречаются записки, которые он иногда сгорячанамеревался представить, но которые впоследствии он заменял другими,значительно измененными. Прежде всего, выбор и собрание депутатовпредлагается произвести не без хитрости; во-вторых, сами депутатыдолжны быть испытуемы и если выдержат испытание, то им предложенобудет на утверждение государственное уложение! Нельзя не признатьтакие предложения недостаточными для государственной власти,оскорбительными для государя, который по собственному почину хотелдать России политические права. С другой стороны, Сперанский не могне пожелать испытать депутатов раньше предложения им своего проектагосударственного переустройства. Собрание депутатов должно былосогласиться, в некоторой своей части, на самоуничтожение, так как поновому государственному уложению политическими правами могли впредьпользоваться лишь два первых состояния: дворянство и среднеесостояние, и эти два класса могли остаться участниками в политическойжизни на основании ценза, ценза повышенного для представительства.Так, наше первое собрание государственной думы, которое было быназвано учредительным, должно было начать с акта самопожертвования.Но это самопожертвование простиралось и дальше: большинство его,дворяне, должны были согласиться на значительное видоизменениекрепостного права, после которого оно, может быть, для них оказалосьбы невыгодным; и они же должны были отказаться от того, что такценили, чего так долго добивались и с таким трудом добились их предки— освобождения от службы, ибо потомственное дворянство, попроекту Сперанского, приобретается происхождением и службою, не менее10 лет.

Рассчитывать,что план нового образования государства, предполагаемый рядкрупнейших политических, административных и социальных реформ, можетпройти легко и скоро в несколько месяцев и быть принятым, мог илиослепленный фанатик или человек, находившийся в состояниисамогипноза. Сперанский не был ни тем, ни другим. Он был участником,правда не ближайшим, всех реформ царствования Александра I; он не могне видеть, какие затруднения, трения встречали планы государя; он немог не знать, к каким ничтожным результатам привело обсуждениекрестьянского дела в неофициальном комитете.

Сперанскиймог составить "План" по указаниям государя, исполняя еговолю; мог предложить порядок, которым "План" вводился вжизнь. При всем том, он не мог не указать государю величайшихзатруднений, которые должны были возникнуть при проведении "Плана".И тогда должно было последовать значительное изменение "Плана".Но этим ли и объясняется некоторая небрежность "Плана"?Вместо того, чтобы разрабатывать его в подробностях, Сперанскийпредложил, вероятно, государю на первое, по крайней мере, времяограничиться реформами административными и при том в областицентральных учреждений. Огромную, колоссальную реформу он свел ктому, чтобы "посредством законов и установлений утвердить властьправительства на началах постоянных и тем самым сообщить действию сейвласти более правильности, достоинства и истинной силы". Онубедил государя вернуться к той точке зрения, что самодержавнаявласть покадолжна бытьсохранена.

Этотсокращенный план, который вероятно и находился в кабинете государя,первоначально рассматривался в комитете председателей. Рассмотрениеего председателями приводит к тому же заключению, а именно то, чтопред ними был не первоначальный проект; первая часть проекта —образование государственного совета — рассмотрена была пятьюлицами, из которых трое с 1 янв. 1810 г. стали председателямидепартаментов совета (гр. Кочубеем, Завадовским и кн. Лопухиным), т.е. порядок предварительного рассмотрения был, так сказать, предрешен.

Планобразования лежал на столе у государя в октябре 1809 г., в декабретого же года означенные лица, а за ними и еще некоторые (Аракчеев иРумянцев) уже читали учреждение совета; и что же? Это учреждениеобъявленное манифестом 1 января 1810 г., кореннымобразомрасходится с планом; именно в "Плане" о совете говорится —и порядке государственных установлений совет представляет сословие, вкоем все действия частей законодательной,судной и исполнительной,в главных ихотношениях, соединяются и через него восходят к державной власти и отнее изливаются".

Вобразовании государственного совета вышеприведенные слова замененыследующими: "все части управления в главных их отношениях кзаконодательству соображаются", т. о. государственный советрассматривается, как единоезаконодательноесословие империи. После преобразования законодательной части перешлик новому образованию исполнительной, т. е. министерств, и затемсената, то есть судебной части. Необходимость реформы сенатаСперанский видел прежде всего в совершенных уже преобразованияхсовета и министерство; следовательно реформа законодательствапредполагалась уже законченной. Весьма существенная часть "Плана"— ответственность министров пред думою — заменена инымпорядком, более бюрократическим (см. ниже).

Проектреформы сената внесенный в совет, также весьма существенно расходитсяс "Планом"; во вступительной записке к этой реформеСперанский развивает взгляды, противоположные тем, что составляютоснову "Плана" (ниже); оттого, конечно, и его проект сенатавстретил возражения, как справа, так и слева.

Весьмарешительное доказательство наконец — слова пермского письма,которымиСперанскийоправдывается от обвинения, будто бы учреждением совета он стеснилгосудареву власть, — "другие утверждали, что разум сегоучреждения стесняет власть государству. Где и каким образом? Но погосудареву ли повелению дела вносятся в совет? Не единым ли словомего? По зависть или клевета лучше желают казаться слепыми, нежелибыть безгласными".

Какойсмысл было Сперанскому оправдываться в этом обвинении, если вслед заобразованием совета предполагалось образование думы, дарованиенаселению политических прав?

Сбольшим тактом Сперанский не говорит в этом письме о том, он лиотклонил государя от первоначального его намерения или сам государьпринял такое решение. Скорее можно предполагать первое.

То,что в доме Сперанского не было "Плана", следует и изнижегородского письма к государю, где он о бумагах своих говорит так:"одне (бумаги) касаются плана общего образования, составленногопод нашим покровительством и по непосредственным вашим приказаниям.Оригинал этого плана должен находиться в кабинете вашего величества,а французский перевод по вашему приказанию был отослан в свое времяпринцу Ольденбургскому. Работа эта, государь, главная и единственнаяпричина всего того, что случилось со мной, слишком исключительна,чтобы позволить ей cмешаться с другими бумагами в министерскихканцеляриях. Я буду в Сибири, государь, но я не перестану верить, чторано или поздно ваше величество вернетесь к тем же основным идеям;оне запечатлены в вашем сердце; не я их предложил; я их нашелсовершенно образовавшимися в нашем уме; и их исполнение может идолжно быть видоизменено или отложено до более спокойного времени, нооснования их не должны быть оспариваемы".

Словаэти, написанные в марте 1812 г., тотчас после приезда в НижнийНовгород, безусловно относятся к плану, который проводился в течениедвух лет и который Сперанскому не удалось завершить.

Извсего этого позволительно сделать вывод: известные нам (по Тургеневу,Шильдеру и Семевскому) планы не представляют из себя последнейредакции плана Сперанского.

Чемже заменил он свои конституционные идеи 1809 г.? "Не зная планаправительства, судили намерения его по отрывкам, порицали то, чегоеще не знали, и, не видя точной цели и конца перемен, устрашилисьвредных установлений."

Словаэти сохраняют силу, отчасти, и до настоящего времени. Центральныйпункт реформы, предпринятой по плану Сперанского, составленному вконце 1809 г., была реформа сената и потому представляется наиболееудобным прежде всего рассмотреть эту часть его проекта; тем более,что именно она и встретила самые сильные возражения и, в концеконцов, завалялась в канцеляриях.

ПроектПравительствующего и Судебного Сената.

Вследза преобразованием министерств Сперанский поставил на очередьрассмотрение своего проекта о преобразовании сената, правильнее, оразделении сената на два самостоятельных учреждения: сенатправительствующий и сенат судебный [Проект напечатан у Шильдера,Александр I, т., но не вполне; предисловия нет. Мы пользовалисьрукописным текстом архива Гос. Совета. Дела Комитета председателей1810—1811 гг., где этот важный проект сохранился в несколькихэкземплярах.].

Проектэтот рассматривался сначала в комитете председателей департаментовгосударственного совета в 1811 г., а затем и в общем собрании советав заседаниях.

Вовведении к образованию сената Сперанский определенно говорить, чтосила законодательная не может принадлежать сенату. "В настоящихустановлениях наших сие непосредственно принадлежит государю в егосонете. Если бы в какой либо эпохе бытия нашей империи и можно быпредполагать необходимость установить особенное законодательноесословие на началах, общему доверию более свойственных, тоустановление сие не может быть вмещено в сенате, ибо это равносильнопреобразованию судебного и исполнительного сословия взаконодательное, и, превратив сенат в законодательное сословие,вместе с тем должно учредить другие два совсем новые установления, изкоих одно должно быть средоточием верховного суда, а другоеверховного исполнения, ибо, еще раз приметить должно, три сииустановления ни в каком государстве благоустроенном не могут бытьсливаемы воедино. Ho время ли помышлять ныне в России озаконодательном сословии в истинном его разуме, ныне в трудномположении финансов, и трудном сопряжении политическом и в совершенномнедостатке всякого рода положительных законов и учреждений. Когда жесие время настанет, когда не прихотьми или подражанием, но силою идвижением обстоятельств империя наша придет в сию эпоху: тогда, каквсе статьи установлений сего будут готовы, трудно ли будет приложитьим приличное имя? И должно ли ныне в неопределенном ожидании сейэпохи оставлять настоящее устройство сената в его бессилии и смешенииединственно для того, чтобы сберечь и сохранить имя его для другихустановлений?"

Словаэти, бесспорно, доказывают, что Сперанский не отказывался совсем отидеи 1809 г.; законодательным, политическим учреждением должна бытьгосударственная дума, а не сенат. Реформой сената Сперанскийподготовляет, очищает путь для думы.

Проектбыл подготовлен Сперанским тщательно. В канцелярии составлен былкраткий исторический очерк сената, заключавший в себе все указы идругие законоположения, относившиеся к сенату за время 1711—1783г. На рукописи этой есть пометы Сперанского; далее в его руках быллюбопытный проект нового устройства сената 1783 г. ссобственноручными пометами Екатерины II. Для Сперанского же A.Энгельсоном составлена особая записка о деятельности сената за1802—1810 гг. Из приложенной ведомости видно, что весьмараспространенные упреки сенату к медленности нельзя считатьсправедливыми, так:

В1777 г. в сенат поступило 3093 дел, решено 2512 дел.

„1805 „ „ „ „ „ „ „„ „ „ „ „ 40660 „ „ „„ „ „ „ 27815 „ „ „

„1806 „ „ „ „ „ „ „„ „ „ „ „ 42530 „ „ „„ „ „ „ 31813 „ „ „

„1807 „ „ „ „ „ „ „„ „ „ „ „ 44711 „ „ „„ „ „ „ 34822 „ „ „

„1808 „ „ „ „ „ „ „„ „ „ „ „ 47223 „ „ „„ „ „ „ 38618 „ „ „

„1809 „ „ „ „ „ „ „„ „ „ „ „ 51542 „ „ „„ „ „ „ 45181 „ „ „

Несомненно,что в последние перед 1810 г. дни сенат работал очень напряженно, ноналичных сил его не хватало на работу, так быстро разраставшуюся. Aглавное "качество" сенатской работы далеко несоответствовало количеству. "Мемории не только цели своей несоответствуют, но и виду меморий не имеют. Они суть только копии сжурналов и состоят из огромных кип бумаг. За одну неделю их бываетобыкновенно по целой стопе и более, а в год около 50 стол.Рассматривать же их особливо, делать по оным соображения не толькозатруднительно, но и совсем неудобно". Ревизия судов в Россиипочти исчезла, ибо не только, палаты должны по предписанию сената, усебя пополнять дела, но даже и себе сенат предоставил это право в техслучаях, когда замечены упущения, т. е. сенат в некоторых случаях самсебя принудил исполнять обязанности нижней или первой инстанции; врезультате такого порядка, при множестве инстанций, отсутствиенадлежащей ревизии судопроизводства.

"Замечаниясделаны мною, писал Энгельсон, не в обиду сему судилищу, ноединственно с тем, чтобы обратить на некоторые беспорядки вниманиетаковой особы, которая имеет в руках власть к потравлению оных, ибо явывел тут примеры, где сенат, сей хранитель законов, явным образомсделался не только нарушителем оных, но сверх того изданным от себяуказом без доклада государю императору постановил узаконениеотяготительное для народа, вопреки указам предписанным".

Накритике сената правительствующего, как органа административного,Сперанский останавливался меньше. В этом отношении его идеи известныуже из его же проекта 1803 г.: совместное сосуществование сенатаправительствующего и комитета министров и раньше и впоследствииказалось Сперанскому совершенно неправильным: оно становилось ещеболее, если можно так выразиться, неправильным, после издания уставаи наказов министерских. К такому заключению Сперанский пришел как посоображениям теоретическим, так и практическим. Узаконениямиопределены были степени и пределы власти министров. Все, чтопревышало их власть, должно быть представляемо, ими на высочайшееразрешение. В области законодательной разрешение таковое принадлежитдержавной власти, действующей в государственном совете; в областиуправления — державной власти, действующей в правительствующемсенате.

Разбордел, подлежащих ведомству сената правительствующего и комитетаминистров, приводил Сперанского опять к заключению о том, что комитетминистров должен быть поглощен сенатом.

Дела,которые должны рассматриваться в правительствующем сенате, Сперанскийделит на три категории;

1)неподлежащие в частности ни одному министру (обнародование законов);

2)дела, и по существующим законам, принадлежащие сенату: заключениеконтрактов и подрядов на "важные" суммы, дела винные(откупные), определение к местам;

3)дела, которые должны представляться навысочайшеевоззрение.

Разрешениедел первых двух категорий не представляло затруднений, так как они ираньше разрешались сенатом. Но как поступить с делами третьейкатегории, т. е. требовавшими высочайшего разрешения? Если бы можнобыло рассчитывать на постоянное присутствование в правительствующемсенате государя, то вопрос этот разрешался бы сам собой; но раз этоневозможно, то каким образом, через кого дела эти будут докладываемыгосударю? Чрез одно лицо? Опытом, однако, уже доказаны неудобства,проистекающие от единоличных докладов. Остается, следовательно,предоставлять такие доклады каждому министру, но в совокупномприсутствии всех министров; выгоды последнего образа докладовочевидны: остальные министры могут свободно заявить здесь же своемнение наряду с мнением министра докладывающего. Но такой совместныйдоклад и есть комитет министров, а следовательно комитет министровесть не что иное, как особое заседание правительствующего сената ввысочайшем присутствии, и следовательно правительствующий сенатдолжен иметь в будущем два рода заседаний: в высочайшем присутствии ибез государя. Дела, которые требуют соблюдения полной тайны, должныбыть рассматриваемы в кабинете.

Итак,все дела текущего управления будут рассматриваемы и разрешаемы вправительствующем сенате.

Переходик сенату судебному, Сперанский старался прежде всего поднять егозначение в глазах населения. Лучшим средством для этого емупредставлялось изменить самый состав высокого учреждения, котороедолжно состоять как из членов по назначению, так и по выбору, причемтех и других должно быть поровну (ср. План).

Толькосим способом можно доставить сенату ту степень свободы, независимостии уважения, которые должны принадлежать высшему в империи судебномусословию. Затем решения сената — окончательные; никакие жалобына решения общего собрания сената не должны быть допускаемы.Сперанский справедливо указывал, что при тогдашнем судоустройстве унас было 7 инстанций и, несмотря на это, повсюду раздавались жалобына "неправосудие". Сперанский понимал, что нелегко провестив русскую жизнь запрещение подавать государю жалобы на решениясената; тем не менее, для утверждения законности в жизни он считалэто существенно необходимым и нельзя не согласиться, что обновленныйв своем составе судебный сенат, поставленный столь высоко, сделалсябы учреждением совершенно независимым от административной власти, и вто же время верховная власть была бы освобождена от массы мелких,сравнительно, дел. Дело, рассуждал Сперанский, из департаментасената, в котором заседает до 7 сенаторов, переносится в общеесобрание, где присутствует до 50 сенаторов, на том оснований, что 50человек рассудят лучше, нежели семеро; а затем нередко решение общегособрания сената рассматривается однимрекетмейстером,т. е. один оказывается умнее 50! Выход из такого положения вещейСперанский видел в установлении запрещения жалоб на решения сената; сэтою же целью, очевидно, он и вводил в сенат, выборных членов: еслибы и обновленный сенат оказался не на высоте своего положения, тоответственность за такое положение падала бы и на население. Нельзяне признать, что независимое положение сената, его широкие права попересмотру судебных решений, ревизии и управлению судебными местамиИмперии, могли обеспечить населению законность, в которой оно стольсильно нуждалось.

Поделам тяжебным Сперанский проектировал считать окончательными решениядепартамента по большинству голосов; в делах по отчуждению казеннойсобственности вслучае протеста министра юстиции дело переносится в общее собраниесената, где и решается окончательно.

Приговорыпо делам уголовным, соединенные с лишением прав чести и правдворянства, постановленные общим собранием, утверждаются государем.Помилование, конечно, остается прерогативой монарха. Дела по важнымгосударственным преступлениям, напр., измена, заговор,рассматриваются верховным уголовным судом; наконец, из сенаторов, поих выбору, образуется верховный совестный суд, в который поступаютдела по определению общего собрания сената, рассмотревшегогосударственным советом.

Чтобыприблизить верховное судилище к населению, Сперанский принимал мысльоб устройстве сенатов в четырех городах империи: Петербурге, Москве,Киеве и Казани. Каждый сенат состоял из четырех департаментов: потяжебным казенным делам, частным тяжебным, уголовным и межевым(временно).

ПроектСперанского был сначала рассмотрен в комитете председателей совета.Любопытны их отзывы. Влиятельное положение Сперанского чувствуется вробости критики. Завадовский и Лопухин представили ряд второстепенныхвозражений; должности министра юстиции и генерал-прокурора не должныбыл соединены в одном лице; сенаторы должны быть особами 3-го класса;приговоры о лишении дворянства, тем более жизни, должны быть вносимык государю, но не подписываемы им (Завадовский); председатель сенатадолжен наблюдать, чтобы сенаторы собирались в определенное время ивысиживали определенные часы (Лопухин) [Отзыв Мордвинова см. Архивгр. Мордвиновых т. IV, № 934.].

ГрафКочубей оказался значительно либеральнее Сперанского; он боится, какбы при либеральных правилах проекта не вкрались "противные"начала; ему кажется, что часть исполнительная недостаточно ясноотделена от судебной. Что скажут в просвещенной Европе? Что скажут,когда с проектом сличат установления даже Наполеона, желающегоуправлять азиатами?

Недовольныйтем, что давал проект Сперанского, очевидно, ждавший политическойреформы, Кочубей переходит к подробностям, ярко характеризующимтогдашние нравы в высших государственных установлениях. Нужно лиминистрам и членам государственного совета быть сенаторами по званиюсвоему? Часто видел, отвечает себе бывший министр, большую храбрость,когда не было министра, по части коего дело производилось, но лишьтолько являлся он, то следовало молчание или самое подлоеснисхождение. Примеры сего влияния и весьма недавно в сенате были.

Предполагавшеесяуничтожение комитета министров радовало кн. Кочубея; в комитетминистры будто бы возили дела на пароконных телегах с фельдъегерями;конечно, это гипербола, но факт, что благодаря этому учреждению,неопытности некоторых министров, государь безусловно завален былмелкими делами.

Вследза тем проект был внесен в общее собрание государственного совета(засед. 17, 24 и 31 июля и 7 авг. 1811 г.). Замечаний сделано былонемало; наиболее существенные принадлежали Попову, гр. А. Н.Салтыкову и кн. A. H. Голицыну. Первые двое находили проект преждевсего не "ко времени", — вводить в жизнь новоеустановление во время войны, финансового расстройства при всеобщемнедостатке в людях! По существу же проекта выставлено было до 25отдельных возражений (Алексеев, A. H. Голицын, Вейдемейер,Кампенгаузен, Мордвинов, A. H. Салтыков, Попов, Кошелев,Вязьмитинов). Порядок решения дел — запрещение приношения жалобна решения сената, новый порядок назначения сенаторов, разделениесената судебного на четыре округа, участие министров в сенате,канцелярия, верховный совестный суд и т. д. — вот предметы,затронутые в государственном совете. Сперанским составлен был сводсделанным замечаниям, к своду приложена записка, в которой он горячозащищает свой проект, уступая противникам только в мелочах. Впоследнем заседании председательствовал государь. По открытиизаседания был прочитан свод, замечаний и государь спросил, находят личлены государственного совета свод содержащим в себе силу всехподанных мнений. После единогласного утвердительного ответа, государьпоставил на разрешение вопрос, существуют ли причины, необходимые длявведения нового учреждения сената? Большинством 18 против 3 этотвопрос решен был утвердительно. На поставленный государем вопрос,благовременно ли ныне ввести новое установление, 9 членов высказалисьв положительном, а 12—полагали: отложить до удобнейшеговремени. Государь согласился с мнением меньшинства, но (и этопредставляется нам весьма интересным) другою рукою на журналеприписано: "предоставляю себе назначить определительную эпоху".Приписка, сделанная другою рукою на журнале, фразы, значительновидоизменяющей решение, представляется нам весьма интересной и даженесколько загадочной.

Особыйпорядок для исков к казне принят был 16 против 1; 20 против 1 голосапризнано было, что сфера сената вполне достаточно отделена от сферысовета; разделение на 4 округа прошло 13 голосами против 9;определение в сенат по выборам 15 голосами против 7. Против этогопункта особенно сильно возражали гр. Н. И. Салтыков и сын его гр. А.Н. Салтыков, которые считала такое нововведение противнымсамодержавию и даже целостности Империи, опасным при условиизапрещения жалоб на определение сената. Нововведение это обратится висточник злоупотреблений тем более, что населению запрещается искатьприбежища под сенью закона.

Самыйважный пункт нового устава — запрещение жалоб на решения сената— в совете по прочтении за него высказалось 9 членов против 13;государь опять утвердил мнение меньшинства. Против этого пунктагорячо возражали Попов и Голицын: народ русский привык исконипочитать в лице государя земное божество, верховного судью. Всякийтвердо был уверен, что слезы и вопль угнетенной невинности всегдамогут достигнуть к престолу монаршему. Горестно было бы лишить народсей утешительной надежды. Какие основания могут побудитьсамодержавную власть уделить судному департаменту одну изсущественнейших своих принадлежностей — окончательное решениесудных дел? Пока в России нет свода законов, возможны частые ошибки;следовательно, будут жалобы, в каком же положении окажется государь?К чему государю связывать себя словом, когда общее мнение, что толькогосударевовлияние на все части управления может доставить делам правильноерешение?

Остальныезамечания редакционного характера. Некоторые члены совета, неприсутствовавшие на заседании, отозвались письменно. В сводезамечаний, сделанных Сперанским, помещено было и замечаниеМордвинова. Но Мордвинов в общем был в восторге от труда Сперанскогои писал ему: сожалею, однако, что поместили меня в число спорящих.Мои замечания недостойны были ни опровержения, ни выписки. Япрепроводил их к вам при записке, в которой писал, что сообщаю не ввиде критики. Мнение мое о сем преизящном труде вашем подробноизложено в первой бумаге, которую я подал; мнение мое утвердилось ещеболее по прочтении опровержения вашего на противные суждения".

Иначеотозвался старик Державин: "Суд на суде, сенат на сенате,чиновник на чиновнике, почти равносильные по одному и тому же делу.Многосложные машины слабо действуют, скоро и беспрестанно портятся.Когда и порознь с обер-секретарями не умели ладить, что же теперьбудут делать с привилегированными рекетмейстерами? Зачем рукамсобираться, когда их дело только писать, что приказано. Это делоголов, но они не подписывают не только протоколов, но и журналов...Почитаю сие преобразование еще неполным, ибо нет в нем твердогооснования... Кажется мне, что все это можно бы сделать проще, короче,яснее и удобнее, не столь убыточным и более охраняющим единствовласти монаршей, без коей Россия благополучна быть не может".

Итак,вопреки желанию Сперанского, в совете поставлен был вопрос осамодержавии. Некоторые члены совета и такой старый делец, какДержавин, в выборных сенаторах и, главнейше, в запрещении приноситьжалобы на решения сената, усмотрели ограничение прав самодержавнойвласти. Такая постановка не могла быть приятной для Сперанского.Одним из решительнейших доводов Сперанского было утверждение, нопроект этот предусмотрен манифестом 1 января 1810 г. и что заустройством законодательной части (государственный совет) иисполнительной (министерство) необходимо переустроить и судебнуючасть. Освобожденный от зависимости министрам, судебный сенат,наполовину составленный из выборных членов, по мнению противниковСперанского, послужил бы мостом, который должен был соединитьсамодержавную Россию с Россией конституционной. ПротивникиСперанского догадались об этом раньше, чем он предполагал и хотел. ИСперанский не мог не видеть своего поражения; в двух существеннейшихпунктах большинство совета было против него; правда, государьутвердил его, Сперанского, мнение, за которое высказалосьменьшинство, но Сперанский не мог скрыть от себя, что средибольшинства были люди, очень близкие к государю (гр. Н. И. Салтыков,кн. А. Н. Голицын) и что они заподозрили его в покушении насамодержавную власть монарха.

НастроениеСперанского ясно обрисовывается из представленного им государюдоклада по окончании прений в совете. В архиве государственногосовета нам попались два списка этого доклада: один черновой, неконченный; другой — чистовой. Между ними разница, характерная идля Сперанского, и для эпохи. В черновом докладе, без конца,Сперанский предлагал государю ввести реформу, ввести ее незаметно.

Сперанскийпризнает, что все мнения государственного совета сводятся к двумположениям: хорошо, да не время.

Сперанскийне скрывает, что "время" в данном случае только предлог;ему представляется, что противники ухватились за несвоевременностьпроекта, не имея возможности возражать чего-либо по существу.Правительствующий сенат составляется из министров; можно лидопустить, что министры будут содействовать учреждению, котороеустанавливается против мнения большинства министров? За"своевременность" проекта подали голоса только трое изминистров (Козодавлев, барон Кампенгаузен и Барклай де Толли). Иначе,рассуждает Сперанский, и быть не могло, так как проект лишаетминистров драгоценного права докладывать лично государю императору ипо докладам этим объявлять высочайшие указы без всякойответственности; проект лишает министров права раздавать чины инаграды почти по произволу. Равным образом устройство судебногосената не может быть приятно и почти всему наличному составу сената.С другой стороны, исключительно частные возражения против отдельныхпунктов доказывают истину и силу проекта, обеспечивают ему успех,который был бы яснее для всех, если бы известно было предполагаемоеустройство суда иуправления вгуберниях. Далее, по обычаю своему, Сперанский ссылается наобщественное мнение и настроение: общее недовольство судом будетотныне сильнее, так как проект доказал возможность нового порядка:старый терпели, как неизбежное зло. Теперь необходимо, заключаетСперанский, дать успокоиться воспалению страстей: холодный разумукажет всем, — кому яснее выгоды сего учреждения (т. е.сената). Но вот что важно и что зависит исключительно от высочайшегоразрешения: судебные дела могут некоторое время подождать, но дела,поступающие в департамент сената и министерский комитет такнеустроенны, что если терпение (очевидно ваше, т. е. государево)дошло до той степени, что неугодно вам еще некоторое время ждать, точасть сию можно устроить так, — и далее Сперанский предлагаетряд мер, которыми существенная часть его проекта сенатаправительствующего может быть осуществлена незаметно:

1)В I департаменте сената оставить членами одних министров, остальныхразместить по другим департаментам под предлогом большого количествадел.

2)Наименовать государственных министров и велеть им присутствовать в Iдепартаменте сената и комитете.

3)Рескриптом на имя председателя ввести в ? департаменте обряды,положенные (по проекту) для обыкновенных собраний правит. сената.

4)Комитету министров предложить вместо его инструкции руководствоватьсяправилами, предложенными (в проекте) для особого присутствияправительствующего сената.

5)Переименовать обер-прокурора I департамента в статс-секретари и т. д.

Очевидно,этот доклад писан был в первые дни после неудачи, в момент, когдаСперанский не совсем легко отдавал себе отчет в происшедшем: только втакой момент Сперанский мог посоветовать государю ввести реформустоль унизительным путем. В чистовом экземпляре он справедливоосуждает подобный способ действия. "Люди противодействовавшиевозмечтают, что правительство не имело довольно твердости, чтобы идтипрямо против пустых предубеждений, и потому решилось лучше взятьоколичный дуть. Путь сей, всегда унизительный, может быть допускаем водной только крайности обстоятельств. Все это будет иметь виднекоторой хитрости, недостойной правительства Люди, которыепротиводействовали сему учреждению не столько открытыми их мнениямисколько потаенными путями, возомнят, что они в самом деле устранилиих разглашением и принудили правительство уклониться с прямого пути".Указав далее на целый ряд затруднений, отчасти принципиального,отчасти практического характера, с которыми встретилось быправительство, идя по первому пути, Сперанский предлагает государю:определить решительно время, когда новое устройство может бытьвведено, за 2—3 месяца манифестом назначить выборы в сенаторы(приложен и проект манифеста), учредить предварительный комитет изпредседателей департаментов совета и министра юстиции, при манифестеиздать и самое учреждение, назначить соответствующих лиц на должностипредседателей и министра, управляющего письмоводством. Самые выборыСперанский полагал произвести обыкновенным порядком, т. е. так, какпроизводились тогда дворянские выборы, внушив дворянству, чтобы оновыбирало лиц, заслуживающих особого доверия и уважения, как по ихнравственным свойствам, так и по опытности в службе, не позволялосьизбирать только находящихся на действительной военной службе;избираемые должны были иметь не менее 35 лет; оклад жалованья имназначался дворянством, но не менее 3000 руб. в год.

Какизвестно, государь не утвердил этих предположений Сперанского;следовательно, осенью 1811 г. он потерпел сильное поражение.

Тогдаже государю были поданы любопытные Réflexions sur le projet dustatut de senat dirigeant par M. B. Août 1811: — Мемуарэтот, надо думать, написан M. A. Балугьянским; в архивегосударственного совета есть мемуары его, помеченные только двумяупомянутыми инициалами; и по содержанию он обнаруживает того жеуважаемого юриста, каким был Михаил Андреевич Балугьянский. Оченьможет быть, что дружественная Сперанскому партия или убедилаБалугьянского самостоятельно выступить с политическим трактатом, илиустроила дело так, что от имени государя ему приказано было податьмнение по поводу проекта Сперанского.

М.В. устанавливает прежде всего две точки, с которых должно смотреть напроект Сперанского: 1) как на реформу только сената или 2) как наобразование сословия (corps) законодательного.

Впервом случае М. В. не находит нужным много распространяться: ясно,что новое устройство во всех отношениях гораздо лучше прежнего, ипотому автор ограничивается второстепенными замечаниями.

Иноедело, если смотреть на этот проект, как на первый шаг к конституции:M. В. горячо доказывает и своевременность подобной меры и то, чторусский народ вполне заслуживает этого. Русский народ флегматичен,трудолюбив, рассудителен и способен принять свободу. Направленныйсвоим гением к торговле и искусствам, он походит более на англичан,голландцев, народы севера, всегдашних друзей свободы, чем нафранцузов легкомысленных, хвастливых, то суеверных, то неверующих,привыкших к деспотии, попиравших нравы отечества и веру свою. Всякийзаконодатель делал из своего народа, что хотел. Александр хочетславы, он будет ее иметь, если установленные им учреждения дадутпростор духу, а не свяжут цепи рабства. Для этого M. B. проектируетнаряду с сенатами cyдебным и правительствующим сенат законодательный.Никакой закон, никакой расход не могут иметь место без согласиясената законодательного. Сенат законодательный составляют две палаты,сенат и палата депутатов. В первую верхнюю палату входят: принцыкрови, верховные сановники, члены государственного совета, министры,сенаторы — члены сенатов правительствующего и судебного и лица,особо назначенные туда государем. Депутаты нижней палаты избираются:дворянством по 1 на губернию, императорскими (крупными) городами,академией наук и университетами, духовенством — по одному сепархии, от банков, больших промышленных компаний. Избранными могутбыть только собственники; исключение сделано лишь для духовенства;профессорам (университетов) лучше бы предписать избирать непрофессора.

Вобщем конституция M. В. весьма любопытный трактат; но ещезнаменательное отношение его к проекту реформы сената: в умахсовременников тесно сплелись план Сперанского и дарование Россииконституции: то отступление, которое должен был сделать Сперанский,но всем еще выяснилось, как не выяснились еще и причины егоотступления.

Рядомс конституцией Балугьянского существует еще проект известногоРозенкампфа.

ПротивникиСперанского стояли на той же почве, что и его союзники: независимоеположение суда в России равнялось в их глазах введениюпредставительного образа правления. Так ли это?

Одновременнообсуждалось и проводилось в жизнь преобразование министерства. Вученой литературе давно выяснено, насколько несовершенно было первое(1802 г.) учреждение министерств. Сперанский в общем верно уловилнекоторые существенные недостатки внутренней организации министерств.Главный недостаток реформы 1802 г. Сперанский сводил к тремоснованиям: 1) недостаток ответственности министров; 2) недостаточноточное разделение дел и 3) недостаток учреждений (дела, не бывразделены на свои степени, все по-прежнему стекаются в одни руки иестественно производят пустое многоделие и беспорядок). Все это былосовершенно верно, и практика 1802—1810 гг. дала убедительныедоказательства несовершенства реформы 1802 г. Сначала Сперанскийпредложил новое разделение государственных дел в порядкеисполнительном (манифест 25 июля 1810 г.), а почти через год(манифест 25 июня 1811 г.) издано было общее учреждение министерств.

Какпроведены были эти реформы и какова была при этом роль Сперанского?

Всоставлении проектов этих учреждений он принимал живейшее участие.Министерства организованы были почти совсем так, как проектировал ихСперанский в своем плане. Немало сохранилось доказательств и другогорода. Прежде всего для рассмотрения учреждений министерств образованбыл особый комитет, из председателей департаментов государственногосовета. В рескрипте канцлеру Η. П. Румянцеву (27 мая 1810 г.)читаем: "как предмет сей не принадлежит отдельно ни к одному издепартаментов государственного совета, то признал я нужным особыйпорядок для сего рода дел". Журналы комитета этогосвидетельствуют, как сравнительно мало изменений он внес впервоначальные проекты; комитет вносил только некоторые изменения;так, проект министерской инструкции комитет нашел удобным по образупроизводства, краткости и единообразию. Вторая часть наказаминистерства финансов вызвала, кроме нескольких замечаний, положение:заняться по сношении с министром финансов прочным образованиемгосударственного казначейства в виде отдельного министерства и, крометого, оставить в своем действии нейтральную комиссию и экспедициюгосударственных доходов. Эти проекты вносили отдельные министры изатем поправляли по соглашению с государственным секретарем наосновании замечаний, сделанных в комитете. Уже после ссылкиСперанского мирской министр (марк. Траверсе) просил возвратить ему"оригинальные и скопированные, существующие по морскомуминистерству постановления и законы, истребованные от него бывшимгосударственным секретарем по случаю внесения проекта образованияминистерств". Сохранилась краткая записочка-письмо Сперанского кгр. Η. Π. Румянцеву. Сперанский имел в руках на час трудВестмана — учреждение министерства иностранных дел; Сперанскийнаскоро сделал небольшое извлечение из проекта; отметим, что всущественном идеи Вестмана мало различаются от его собственных идей,— и что наиболее резкое отличие в том, что Сперанскийпроектировал для этого министерства три департамента, тогда какВестман — только два. В еще более оживленных сношениях былитогда Сперанский с Гурьевым, министром финансов; сохранилось немалозаписочек Сперанского к Гурьеву, помеченных днями: то он сообщаетГурьеву начала финансовой системы — "начала сии не мои ивесь труд мой состоит только в выборе их из лучших известных вамписателей", — то он предваряет Гурьева, о чем, вероятно, сним будет говорить государь; то он обращает внимание министрафинансов на банкира Ралля, то сговаривается с Гурьевым, как провестив департаменте экономии изъятия по случаю нового налога на вино впользу Финляндии, Курляндии и литовских губернии, на что он,Сперанский, получил повеление; "если завтра пожалуете, то и осем, может быть, побеседуем", заключает Сперанский.

Сперанскийверно изобразил свою роль в этой реформе в пермском письме; по егословам, им составлен был общий устав, составление же частных уставоввозложено было на отдельных министров. "Здесь и началисьтрудности, ибо каждый министр, считая вверенное ему министерство запожалованную ему деревню, старался наполнить ее людьми и деньгами.Тот, кто прикасался к сей собственности, был явный иллюминат ипредатель государства — это был я". Сперанскому одномупришлось вести тяжбу против восьми сильных.

Едвали этот отзыв преувеличен; при господстве личных отношений, понятнавражда, которую должен был возбудить против себя смелый организатор.Эти нападки, также нападки за сенат, — он и считал в письме изНижнего Новгорода главною причиною своей погибели, когда говорил, чтоПлан был главной и единственной причиной того, что с ним случилось.

Безусловно,Сперанский принимал большое и сильное участие в подготовлении,исправлении и окончательной отделке вносимых в совет и комитетпредседателей проектов учреждений и министерских наказов; он былдушою всего этого сложного дела. Оно вылилось в двух названныхманифестах 1810 и 1811 гг.

Манифестом1810 г., 25 июля, было обнародовано новое разделение государственныхдел, комитет министров в заседании 4 августа мог уже распределитьдела согласно новому образованию министерств. Огромное это делодалеко не было закончено к началу 1812 г., оно остановилось,очевидно, вследствие падения Сперанского.

Спрашивается,насколько удачно было это переустройство министерской системы?

Самаясильная сторона реформы Сперанского — внутренняя организацияминистерств. Недостатки положения 1802 г. к 1810 г. сказались сильно(записки Кочубея, Трощинского). Отныне коллегиальное началоуничтожено и министерства организованы, как строго бюрократическиеучреждения. Министерства "установлены на тот конец, чтобынепрерывным действием их и надзором доставить законам и учреждениямскорое и точное исполнение"; министр имел полную возможностьпонуждать все подчиненные ему места и лица к исполнению законов иучреждений; всякое дело по своему усмотрению министр можетпредназначить к своему разрешению.

Учреждениемминистерств Сперанский чрезвычайно гордился: "смею утверждать сдостоверностью, что ни одно государство в Европе не может похвалитьсяучреждением столь определительным и твердым. Оно лежит теперь покрытопылью и прахом, во время и опыт восстановят его и оправдают".Последние слова не соответствуют действительности. В 1814 г.министерства находились в таком же положении, в котором их оставилСперанский в 1812 г.

Безусловно,по своей организации строго бюрократической они значительнопревосходят учреждения 1802 года. В министерствах, одинаковоустроенных, хорошо дисциплинированных, верховная власть получиласильное и надежное орудие для проведения в жизнь своихпредначертаний; к тому же министерства оказались оружием чрезвычайногибким. Нельзя, однако, восхищаться этим учреждением в той мере, вкакой им восхищается сам творец их. Избранные Сперанским системыочень хороши при условии действительной ответственности министровпред собранием представителей. После отказа от учреждения думы вопросо министерствах следовало пересмотреть; быть может при тогдашнихусловиях, при отсутствии ответственности, невыгодно было для делавверять министру столь огромную власть и давать в его распоряжениеведомство, в котором все и каждый были в полной зависимости от него.Вместо решения этого вопроса Сперанский ограничился созданием новогопорядка ответственности, весьма далекого от прежнего.

Вследствиеспешности и того, что основания плана менялись, явилось противоречия,замеченные уже тогда (Сборн. Имп. рус. ист. общ., т. 90, стр. 60),противоречия весьма важные в порядке, коими министры должны былииспрашивать отмену, ограничения и дополнения прежних положений: пост. 228 они должны были по таким предметам обращаться вгосударственный совет, а по ст. 235—в правительствующий сенат,а по ст. 232 могли даже обратиться непосредственно к Государю! Междутем вопрос этот чрезвычайно важный: Сперанский хорошо знал, чтоименно таким путем ослаблялась и даже уничтожалась сила закона.Существенным недостатком положения 1802 года Сперанский считал то,что "дела, не быв разделены на свои степени, все по-прежнемустекаются в одне руки и естественно производят многоделие ибезпорядок", т. е., что решение всякого дела зависело отминистра, который был поэтому завален мелочами. Сперанский определилкруг дел, которые директора департаментом, имели право разрешатьсами. Практических последствий от этого не было: чиновникиподчиненные отвечали перед министром только за верность, в изложениидела на бумаге; избегая ответственности, подносили все дела наразрешение министра.

Недостаткиэти — следствие последовательно проведенного уничтоженияколлегиального начала в министерствах. В настоящее время послепродолжительного опыта можно сказать, что в монархическом государствепри безответственности министров управление выигрывает при сохранениив министерствах некоторых коллегиальных органов. Сперанский сознавалэто и сам организовал в министерствах советы министров и общиеприсутствия департаментов; но состав этих учреждений, из лиц вполнезависимых от министра (или директора) привел к тому, что значение ихбыло ничтожно; и в комитете 1826 г. признано было необходимымсоставить советы из людей, независимых от министра; хотя это неосуществилось, но во всех министерствах последовательно возник целыйряд коллегиальных учреждений (мануфактурный совет 1828 г.,коммерческий — 1829 г., ученые комитеты и т. п.).

Разделениедел по министерствам 1811 г. в теории значительно совершеннее первогоразделения 1802 г.: оно систематично, ибо выходит из начала, чтоисполнительный порядок есть приведение в действие закона, и потому,как разделяются законы, так же должно быть разделено и управление.Сообразно этому получается пять главных частей управления: а) внешниесношения = 1) министерство иностранных дел; б) устройство внешнейбезопасности = 2) военное и 3) морское министерства; в) публичнаяэкономия — народная промышленность — 4) министерствовнутренних дел, доходы = 5) министерство финансов, расходы = 6)государственное казначейство, проверка счетов = 7) государственныйконтроль; г) устройство внутренней безопасности = 8)министерствополиции; д) устройство и надзор суда = 9) министерство юстиции.

Сверхтого Сперанским указаны были части управления, которые не могли бытьподведены под указанное начало, а именно дела духовные и, наконец,такие части, как учебные заведения, почты и пути сообщения, которыевсе могли бы быть отнесены к министерству внутренних дел, но которыепо соображениям практическим удобнее и целесообразнее было бывыделить в самостоятельные ведомства. Отсюда возникли: 10)министерство народного просвещения, 11) главное управление духовныхдел инославных исповеданий, 12) главное управление почт и 13) путейсообщения. Большая заслуга Сперанского, что все крупные задачиуправления он выделил в самостоятельные министерства, не подчиняя всеуправление интересам фискальным и полицейским (Коркунов). Дваведомства — полиции и финансов — поглощали народные силыи сбережения; главы этих ведомств всегда являлись господами нашеговнутреннего управления: не только комитет министерств, но и совет исенат послушно склонялись пред требованиями этих двух министров.Нельзя поэтому не одобрять идеи разделения министерства финансов, ипротивоположения ему министерства внутренних дел, как ведомстваземледелия, торговли и промышленности. Идея эта нет-нет да ипроскальзывала во внутренней политике; только с 1905 г. явилосьотдельное министерство торговли и промышленности.

Отказатьсяот этой идеи значило быть равнодушным к производительным силамстраны. Совершенно правильно также выделение контроля всамостоятельное ведомство, хотя организовать контроль Сперанскому неудалось.

ОшибкиСперанского сводятся к пренебрежению общественным мнением с однойстороны и к переоценке силы центральных учреждений — с другой.Создание новых учреждений потребовало значительного увеличениячиновников и расходов; и то и другое было одинаково не по средствамРоссии. Уже первое образование министерств отвлекло лучшие силы изпровинции, реформа же 1810—1811 г. имела последствием полноеобезлюдение провинции. Облагороженная, на виду, хорошо оплачиваемая,со скорой карьерой — канцелярская служба в столице сталапривлекательна для молодого поколения; еще недавно презираемая,служба эта стала конкурентом военной службе.

Ввидунедостатка в деньгах и людях, а также иногда и высшей политики,созданная им система центральных учреждений не раз подвергалась болееили менее сильным изменениям; в 1817 г. образовано так наз.соединенное министерство духовных дел и народного просвещения; далеевесьма неудачным оказалось название министерства полиции, чем иобусловилось его скорое (в 1819 г.) присоединение к министерствувнутренних дел.

Новоеобразование Государственного Совета.

Проектсенатов не прошел, т. е. был отложен и до сих пор не увидел свет.Министерства были преобразованы на началах, указанных Сперанским;реформу их ему не удалось довести до конца и скоро дело его былоиспорчено обстоятельствами времени и людьми, наследовавшими ему.Только одна часть его плана — реформа государственного советабыла проведена целиком.

Реформаэта вызвала тогда, вызывает и теперь немало нареканий. Сперанскийсправедливо указывал, что судят о части, не зная целого. Ho и внастоящее время многие склонны видеть в совете не то, чем он долженбыл быть по замыслу Сперанского (Покровский), т. е. продолжаютсмотреть на учреждение 1810 г. 1 января, как на пробную конституцию,"парламент по назначению, нечто неслыханное и невиданное".Цель создания такого удивительного учреждения раскрыл сам организаторего, Сперанский, в ответе, поражающем своею "до цинизмадоходящею откровенностью", т. о. что совет должен"ответствовать" за возвышение податей, налогов и т. п.

Советпоставлен, конечно, не вполне удачно; в значительной степени этообъясняется его историей; по первоначальному "Плану" ондолжен был быть доверенным советом около государя (см. выше); затемСперанский отступил, признал необходимым сохранить самодержавие,уничтожил государственную думу, короче, решился ввести законность присохранении самодержавия. Если и может быть речь о каком-либоограничении власти, то только нравственном, т. о. что государьАлександр Павлович решился избрать себе советников и отнынеутверждать мнения большинства. Но, если государь и принял такоерешение для себя, то прежде всего оно нигде выражено не было. Ст. 2образования гласит, что все законы, уставы и учреждения впервообразных их начертаниях предлагаются и рассматриваются вгосударственном совете, а ст. 3—"никакой закон, устав иучреждение неисходит изсовета и не может иметь совершения безутверждения верховнойвласти".

Отсюдаясно, что законом в русской жизни отныне становилось то, чторассмотрено советом, как таковое, и утверждено государем. Этим путемСперанский устанавливал важное различие между законом и указом; новместе ясно, что совет имел только законосовещательное значение.

Темне менее многие поняли тогда, понимают и теперь, что совет имелзаконодательное значение. Причины такого явления — манифест ите пышные формы, в которые облек производство дел в советеСперанский. Члены совета — законодательное сословие; формулаутверждения — "вняв мнению совета"; после прекрасныхразъяснений Коркунова едва ли нужно доказывать, насколько этиблестящие формы не соответствовали действительности. ОднакоСперанскому должно поставить в вину, что многие тогда поняли делоиначе. Особенно важно, даже подозрительно, мнение Мордвинова,ближайшего соратника Сперанского, назначенного председателемдепартамента экономии при участии Сперанского: "самодержавныйгосударь, уделяя подданным своим часть своей власти, должен былназначать и пределы оной". Манифест должен был быть написанпроще и яснее. Сперанский хвалился тем, что в совете законыобсуждались с неслыханною до того времени свободою. Едва ли историяповторит такой отзыв: самое обсуждение многочисленных проектовСперанского (финансы, финляндские дела, свод законов) указывает наробость критики; многие мнения в совете очень красноречивы, вернеемногоречивы, наполнены общими местами, пышными вступлениями —это правда, но отсюда до деловитости и свободы еще очень далеко.Организацией делопроизводства в совете Сперанский также значительностеснил свободу суждений, что заметили его современники: канцеляриявместо того, чтобы иметь только служебное значение, весьма влияла насамые мнения, ибо подготовляла дела. В первые годы Сперанский самоюблизостью своею к государю давил, можно сказать, государственныйсовет. При нем государственная канцелярия вместе с комиссиейсоставления законов образовали министерство преобразований. Нечего иговорить о том, что он совершенно вышел из той объективной роли, вкоторой должен пребывать государственный секретарь; образчики егоотношения к мнениям совета (о сенате) были приведены выше. Если унего и была мысль о том, что государь должен бы всегда утверждатьмнения большинства, то он сам же толкнул государя на противоположнуюдорогу. К тому же журналы совета Сперанский докладывал государюлично;впоследствии былпринят гораздо более правильный порядок отсылки журналов (меморий)совета государю.

Деньоткрытия совета (1 января 1810 г.) был днем торжества Сперанского;государь прочитал в собрании речь, написанную Сперанским; манифест обобразовании совета — также произведение его пера; несомненно,что он принимал деятельное участие в назначении как членов совета,так и председателей его департаментов. Так, Н. С. Мордвинов вызванбыл в Петербург рескриптом от 24 декабря 1809 г., рескриптсопровождался пояснительным письмом Сперанского Мордвинову. СамСперанский в этот день назначен был государственным секретарем ивместе с тем директором комиссии составления законов.

Сперанскийимел основание предполагать, что правильно поставленный, независимыйсуд будет на страже закона (см. выше); на первое время и это казалосьему достаточным. Исходною точкою его плана было убеждение,повторенное в нижегородском письме, что идеи эти, т. е. идеи правды изакона, он нашел в душе монарха; он мог и должен был верить, чтомонарх всегда будет охранять как независимость суда, так и силу егорешений. Дорогое ему всегда начало законности торжествовало и безполитической реформы, трудность которой он оценил.

Внастоящее время ясно, что средства, предложенные Сперанскимпервоначально (политическая реформа), были действительнее, чемпопытка организовать независимый суд и поставить его на стражеобщественного блага.

Безособенного преувеличения можно сказать, что первое времягосударственный совет занят был, главным образом, рассмотрениемпроектов государственного секретаря.

Департаментзаконов, а затем общее собрание, 43 заседания посвятили проектупервых двух частей гражданского уложения.

Комиссиясоставления законов "досталась" Сперанскому в августе 1808г.; приступил он к занятиям в комиссии лишь после возвращения изЭрфурта. Еще к началу 1808 г. комиссия эта, стала в своей работе наверную точку зрения: вместо собиранияи исправлениязаконов решенобыло только извлечьдействующиезаконы из массы разновременно изданных законов и утвердить их нанепоколебимом основании права. Но у комиссии, и в особенности уруководителей, не хватило уменья найти правильный метод дляосуществления правильно поставленной задачи. В таком положениинаходились дела, когда Сперанский принялся распоряжаться в комиссии.По общему признанию историков-юристов (Корф, Дмитриев, Филиппов), длястоль сложного дела ему прежде всего не хватало знания; легкость, скоторою он взялся за него, поразительна, она может быть объясненалишь нашими традициями ХV??? века: Сперанский, не составлялисключения из правила, по которому каждый сколько-нибудь образованныйчеловек считал себя вправе заниматься составлением законов.Сперанский тогда еще не знал немецкого языка; следовательно, к егоуслугам была английская и французская юридические литературы.Общепризнанно, что он находился под сильным влиянием Наполеоновакодекса. При таких условиях и Сперанскому казалось легче сразусоставить уложение,тем более, чтообразец (французский) был перед глазами.

Первымшагом Сперанского было, как всегда у него, преобразование самойкомиссии, новые штаты комиссии.

Переменыэти не были существенны: до Сперанского во главе работ стоялиреферендарии, после его "реформ" — начальникиотделений. В совет комиссии вошли влиятельные люди (кн. Лопухин, гр.Завадовский, Новосильцов, кн. Чарторыйский, гр. Потоцкий, самСперанский и сенаторы Алексеев и Карнеев; санкция этих лиц должнабыла обеспечить успех трудам комиссии. В таком виде комиссияпросуществовала недолго, лишь до 1 янв. 1810 г., когда она былаобращена в учреждение, при государственном совете состоящее. Советкомиссии был упразднен, члены его назначены были членамипреобразованного совета. Теперь комиссия получила начальника в лицедиректора, который по самому званию своему заседал в департаментезаконов с правом совещательного голоса. Директором ее был назначенСперанский. Все предварительные начертания гражданских и уголовныхзаконов, также уставов и учреждений, составленных вне комиссии,отныне должны были чрез государственного секретаря поступать вкомиссию и с ее мнением поступали в департаменте законов.

Такимобразом, комиссия собственно обращалась в одно из отделенийгосударственной канцелярии (Майков).

Чтоже помешало слить их в одно учреждение? "Звание государственногосекретаря, отдельно взятое, нетрудно, но соединенное со званиемдиректора комиссии законов и в связи с работами всякого рода, на менявозложенными лично, — весьма тягостно и для сил моихневозможно" — ответ Сперанского, данный им в 1812 г.,когда он сознал всю трудность составления свода. В конце 1809 г.,когда все это соображалось, мотивы были, кажется, другого рода. Кзаконодательным работам своим Сперанский тогда и в 1810 г. ещеотносился легко: из своего времени Сперанский уделял утро каждогопонедельника делам совета: что было одобрено, выработано им в утро,что его писцы успели переписать набело, то и вносилось в совет.

Мотивыреформы были в значительной степени личные. До 1810 г. главоюкомиссии оставался кн. Лопухин; по свидетельству Ильинского, "кн.Лопухин не расположен был к Сперанскому, а Розенкампф прибегал болеек князю, и тем сделались над комиссиею начальники в чувствованиях иусердии несогласны". Для удаления Лопухина, прежде всего, и былапроизведена реформа; во-вторых, она же обосновывала исключительноеположение Сперанского: всякое дело, касавшееся уставов илиучреждений, составленное и вне комиссии, вносилось с егозаключением всовет, и наконец благодаря званию директора, он становился членомдепартамента законов, хотя и не равноправным остальным.

КогдаСперанский начинал свои работы по составлению Уложения, онрассчитывал на помощь и содействие иностранных ученых, особеннофранцузов; в числе корреспондентов комиссии числилось немалознаменитых иностранных юристов, но действительной помощи от них небыло, да и могла ли она быть, раз до Сперанского комиссия хотела (иправильно) составить русское уложение из русских законов. Манифест 1января 1810 г. объявил России, что первая часть гражданского уложенияуже окончена и что другие части непрерывно последуют за нею. Этапервая часть и была вручена государем гр. Н. П. Румянцеву в тот жедостопамятный день. Но Россия так и не увидела этого гражданскогоуложения.

Сперанскийсвернул с правильной дороги, на которую не без труда стала комиссия в1808 г.; он перестал извлекать статьи уложения из русских законов.Государственный совет рассматривал сначала первую часть (права лиц),затем и вторую (вещественное право).

Советпри рассмотрении требовал от Сперанского на каждую статью ссылки изрусских законов, из которых велено было составить уложение.Требования этого комиссия исполнить вполне не могла, хотя и пробовалаотписаться канцелярским путем, подводя иногда многие законы под однустатью (Ильинский). К концу 1810 г. совет окончил рассмотрение первыхдвух частей; они были напечатаны для пересмотра их в исправленномвиде, но больше уже до ссылки Сперанского в совет не поступало.Третья часть гражданского уложения представлена была в 1813 г., но в1815 г. по представлению Трощинского пересмотр, начатый в 1814 г.,был советом остановлен.

МнениеКарамзина (Записка о древней иновой России)нашло сильное сочувствие в совете — и там раздались голоса, чтовсе это почерпнуто из Наполеонова уложения и совсем "противнодуху российских законов и даже по грамматической словесностинедостаточно; что первая часть написана так, чтобы, возмутя море,утопить одну муху".

Впермском письме Сперанский защищает и эту свою деятельность, называяложью или незнанием обвинение в том, будто уложение есть перевод сфранцузского или близкое подражание. Сходство, которого он отрицатьне мог, объяснял тем, что "в источнике своем, т. е. в римскомправе, все уложения всегда будут сходны". Но можно ли считатьримское право — источником русского уложения — этогоСперанский еще не знал и в Перми.

Впервом торжественном собрании совета государь вручил гр. Н. Π.Румянцеву, кроме первой части гражданского уложения, и план финансов.Рассмотрение финансового плана пoстaвленo было в числе предметов, накоторые совет должен был обратить свое внимание в первых же своихсобраниях, ибо этого требовало положение государственных доходов ирасходов.

Планэтот также был представлен государю Сперанским; в действительности жеСперанскому принадлежит только переработка записки, составленной всетем же M. A. Балугьянским. Переделка Сперанского подверглась в 1809г. обсуждению по словам гр. М. А. Корфа за обедами в доме гр. С.Потоцкого, по словам Сперанского — в комитете, которыйсобирался в доме Гурьева. Вероятно, были и те и другие собрания; вдоме Потоцкого в собраниях принимали участие, кроме двух авторов ихозяина дома, Мордвинов, Кочубей и Кампенгаузен. Во всяком случаеплану заранее обеспечено было сочувствие и поддержка со стороныглавных финансовых деятелей, ибо с 1 января 1810 г. Мордвинов сталпредседателем департамента экономии, Гурьев — министромфинансов, а Кампенгаузен — сначала государственным казначеем, азатем (с 1811 г.) государственным контролером. Вероятно, бывший (до1810 г.) министром финансов Голубцов признан был неспособным усвоитьновые идеи, и тогда же предрешено было заменить его Гурьевым, оназначении которого впоследствии в Перми Сперанский отозвался оченьхарактерно: его считали за честного человека и устрояли подего руководством;но и он вздумалумничать". Можно допустить, что для проведения финансового планаобразовался кружок из влиятельных лиц, во главе которых сталиСперанский и Мордвинов; к этому кружку примкнули и другие, в томчисле и Гурьев (тогда, в 1809 г. товарищ министра финансов);позволительно думать, что Гурьев присоединился не по внутреннемуубеждению своему, ибо с начала 1812 г. он перешел на сторону враговфинансового плана.

Положениерусских финансов тогда было действительно тяжелое, по смете 1810 г.доходов — 105 млн. руб., расходов — 230 млн. руб.,ассигнаций — 517 млн. руб., курс которых быстро падал. Денежныхзнаков, бывших в обращении, было:

Золота. . . . . . . . . 24 млн. руб.

Серебра. . . . . . . .195 млн. руб.

Меди. . . . . . . . . . 98 млн. руб.

Ассигнаций. . . . 577 млн. руб.

ПланБалугьянского-Сперанского в главных чертах своих сводился: 1) кизъятию из обращения ассигнаций, для чего должен был образоватьсякапитал погашения; 2) к твердому устройству монетной системы, 3) кустановлению равновесия между расходами и доходами, — это всепредметы государственного хозяйства; в области народного хозяйствапрежде всего развитие торговли. (Куломзин, 45 т. Сб. И. Р. И. О.).

ПослеСперанского наиболее горячим сторонником этого плана был Н. С.Мордвинов, который, как в своих мнениях, так и в мнениях департаментаэкономии, настойчиво проводил, прежде всего, изъятие ассигнаций чреззамену их банковыми свидетельствами.

Втеории, конечно, трудно возражать против основных положений плана; иоб этом, финансовом, вопросе приходится повторить то же, что вышесказано было о политической реформе Сперанского: основные положенияплана верны и те же сто лет, отделяющие нас от 1810 г., убеждают втом, как важно государству вместо бумажных денег иметь звонкуюмонету, насколько выгоднее внутренние и внешние займы новых выпусковбумажных денег; против равновесия расходов с доходами никто,разумеется, спорить не будет.

Другойвопрос — какдостигнутьэтого? Улучшать государственное хозяйство страны, кажется, труднеедаже, чем провести политическую реформу.

НаСперанском и его друзьях прежде всего лежит ответственность за выборвремени для финансовых реформ: Россия была в войне с Турцией,отношения к Франции выяснились, опасность войны с нею должна бытьпринята во внимание; страна страдала и несла сильные убытки отконтинентальной системы; предстояли большие и крупные реформыадминистративного характера, которые должны были, прежде всего,привлекать все внимание правительства: при таких условиях нужна быласугубая осторожность во всех финансовых мерах.

Во-вторых,кружок Сперанского был проникнут слишком большим оптимизмом и ставилвопрос слишком решительно. Вот письмо Сперанского к Мордвинову(октябрь 1810 г.): "Я тем более утвердился в наших (Мордвинова)заключениях и, сколько голос, мой ни маловажен, буду защищать началасии везде и перед всеми; буду, как Кассандра, провозвещать бедствия,кои неминуемо из легких и половинных мер и поправлений временных инесовокупных должны последовать. Успеха не надеюсь, но буду вседелать для очищения совести".

Нокружок Мордвинова по-видимому легкомысленно смотрел на дело. Чтодругое можно сказать о письме Н. С. Мордвинова государю по поводупринятых департаментом, в котором он председательствовал, мер; письмоот 12 января 1812 г., накануне краха, в нем Мордвинов не толькосулит, Александру Павловичу незабвенный памятник в истории народа,обещает, что, следуя намеченной финансовой политике, государь нетолько к состоянии будет облегчить народ от откупов, многих личныхповинностей, но и приготовить без всяких налогов запасный военныйкапитал и даже вообще по всем частям государственного управлениясоставить особые капиталы, которые со временем могли бы достаточныбыть не токмо каждой из них с подведомственными ей ветвями впредначертанное совершенство, но и насодержание всех оных независимо от налогов!

Государств.совет очень скоро в 1810 г. согласился на финансовый план, —новое доказательство слабости тогдашнего совета и неосновательностивозлагавшихся на него надежд. Манифестом 2 февраля 1810 г. объявленобыло: новый выпуск ассигнаций отныне пресекается. Отныне всепроизводство государственного ассигнационного банка будет состоять водном промене ветхих ассигнаций на новые. Далее, очевидно, для вящегоподкрепления, купечеству Петербурга, Москвы и Риги повелено быловыбрать по одному сочлену своему в число директоров банка. 20 июня1810 г. главною неприменяемою монетою объявлен серебряный рубль; 29августа велено было все подряды и поставки казенные заключать насеребро; обещано было усилить, сколь возможно, чеканку серебряноймонеты и после всего этого в 1812 г. (Сперанского уже не было) сапреля правительству пришлось прибегнуть к новым выпускам ассигнацийи установить правило, что все подати, налоги могут быть платимыисключительно ассигнациями; в 1812 г. выпущено было ассигнаций на 142млн. руб., а в следующем — 120 млн. руб., итого 262, так что к1814 г. ассигнационный долг возрос с 577 млн. руб. до 831 млн. руб.Критическое положение русских финансов в 1812—1814 годы слишкомизвестно. Образовать капитал погашения также не удалось. Капиталпредполагалось составить: а) продажею государственных имуществ(оброчных, статей, казенных лесов, арендных имений и др.) ивнутренним займом в 100 млн. pуб., на 183 млн. pуб. Предполагалосьпродать государственных имуществ, с рассрочкою операции на 5 лет;заем также разделялся на 5 частей. Для большего успеха продажи купцам1 гильдии и иностранным капиталистам дозволено было покупать инаселенные казенные имения и владеть ими на помещичьем праве.

Продажапошла чрезвычайно слабо, заем не удался; между тем продажа имелароковые последствия для класса казенных крестьян. 15-ый пунктманифеста 2 февраля обещал лучшее устройство сего класса людей,который терпел "важные отягощения. В ограждение их на будущеевремя в течение сего года приняты будут все нужные меры".Вследствие же назначения казенных земель в продажу повелено былопрекратить переселения казенных крестьян, и даже тех, у которых землибыло совсем недостаточно. В двадцатых годах пред правительством, посвидетельству тогдашнего министра финансов Канкрина, раскрыласьтяжелая картина бедственного положения казенных крестьян, когда дажев "лучших" губерниях приходилось по 2—3 десятины наревизскую душу, а в некоторых и по одной. Недостаток земли у казенныхкрестьян чувствовался всегда, но особенно ощутителен он стал с 1812г., когда переселения были приостановлены по случаю предположеннойпродажи оброчных статей.

Средствдля погашения ассигнаций было недостаточно; хуже было то, что доходовне хватало на расходы, а между тем близилась война. Единственнымсредством оказалось возвышение налогов; эта всегда тяжелая операциябыла проведена и слишком стремительно и без всякого внимания к тем,кто платил налоги. Сперанский рассуждал довольно правильно, когдаписал, что от падения курса ассигнаций многие плательщики налогов иподатей выиграли, и что, следовательно, они должны быть привлечены кпогашению ассигнаций чрез возвышение налогов и податей. В письмесвоем он отмечает, что к 1810 г. доходы государственные состояли в125 млн. руб., а к 1812 г. они были увеличены до 300 млн., т. е. вдва года на 175 млн. руб. Если бы Сперанский был опытнее, он понялбы, что нельзя повышать налоги в таком размере, что это не толькодолжно вызвать сильнейший ропот, но может привести страну к полномукризису в народном хозяйстве. Если страна могла справляться сподобным возвышением налогов, то благодаря лишь новому,исключительному падению ассигнаций, ибо если в 1810 г. 1ассигнационный рубль равнялся половине серебряного, в 1812 г. засеребряный рубль давали 4 и даже 5 руб. ассигнационных; уже в 1811г., недоимки образовалось 30 млн. руб. Затем в манифесте 1810 г.прибавки в податях установлены были на 1810 г., а увеличение подушнойподати объявлено единственнона текущий год;в 1811 г. все налоги, кроме подушной, обращены были в постоянные, а вконце 1810 г. введена в губерниях, где не было откупов, пошлина навинокурение; в 1811 г. сделана новая перепись, увеличившая числоплательщиков; манифест 29 января 1812 г. объявил населению, чтодоходы и расходы найдены в соразмерности и что потому повеленорасходы текущие удовлетворить из доходов; а манифестом 11 февраляопять установлены надбавки в податях и новые пошлины —единственно напогашение долгов. Оба эти манифеста написаны Сперанским после долгихи тяжелых прений в совете, ибо безнадежное положение финансов в 1812г. выяснилось вполне. Первоначальный дефицит на этот год определялсяв совете в 106 млн. руб. (234 млн. доходов и 340 млн. расходов).Тогда и в совете раздались голоса против того пути, по которому шлоправительство.

Сочувствиеобщества вызвали только таможенный тариф 1811 г. и торговое уложение.Первый, построенный на началах покровительственной системы, оказалбольшую поддержку нашей промышленности, совершенно разореннойконтинентальной системой.

УчастиеСперанского в делах по управлению Финляндией.

КогдаСперанский принял в заведование финляндские дела, страна эта de jureоставалась еще шведской провинцией. Государь Александр Павловичвступил в сношения с населением ее, обещал ему сохранение старинныхправ, устройство управления, религии, принял от него присягу наверность, созвал и лично открыл и закрыл сейм в Борго, на которомподтвердил обещание о сохранении конституции финляндской; все этосделано было раньше, чем законный обладатель страны — корольшведский отказался от своих прав на Финляндию.

Мотивы,которыми руководствовался император Александр ?, очевидно, весьмаразнообразны: желание поскорее кончить затянувшуюся и непопулярную вРоссии войну и желание обладать новым населением не по праву силы, непо праву завоевания, стремление привязать обитателей Финляндии кновомуотечеству; наконец едва ли было целесообразно в глазах государяуничтожение финляндского политического строя, приближающегося к томуновому строю, который он собирался дать России. Таким образом, задачаСперанского определялась следующими положениями: 1) Финляндияприсоединялась к России и составляла отныне одно целое с нею; 2)Финляндия получала отдельное, особое управление и 3) Финляндиясохраняла свое политическоебытие, т. е.становилась в иные отношения к короне, чем остальная Россия. Задача,данная Сперанскому, была тем труднее, что с одной стороны условияприсоединения Финляндии к России, характер ее "политическогобытия", т. е. конституции, умышленно не были выяснены, а сдругой стороны представляется доказанным, что финляндские сторонникисоединения с Россией стремились к возможно большему расширениюконституционных прав Финляндии.

Сперанский,— что с ним случалось редко, — едва ли правильноопределил теоретически свою задачу словами: "Финляндия естьгосударство,а не губерния".Если эту фразу понимать буквально, то пришлось бы считать Сперанскогородоначальником учения о Финляндии, как отдельном государстве; наделе Финляндия представляла собою лишь автономную провинцию России.

Ближеподошел Сперанский к истинному взгляду на вещи в словах: "властьдержавная должна была искать усилить себя подробностями управления".В этих словах заключается мудрый завет Сперанского его преемникам поуправлению финляндскими делами. Только с первого взгляда такая рольможет показаться не вполне достойною представителя русского монарха,но только таким путем можно было и соединить Финляндию теснее сРоссией, и в то же время сохранить ей и старые законы, обычаи иконституцию.

ВступлениеСперанского в финляндские дела произошло так:

Вноябре 1808 г. особым комитетом (Аракчеев, Кнорринг и Спренгпортен)представлен был государю проект управления Новой Финляндией; государьутвердил проект, кроме § 11: "генерал-губернаторпредставляет все дела по принадлежности чрез министров, от коихравным образом получает высочайшие повеления". Против этого §государем написано: "кромесего пункта,все же представления делать ко мне".Следовательно,уже тогда было решено государем дать финляндским делам особоенаправление. Вслед за тем, в декабре 1808 г. (см. выше) дела этипоручены были Сперанскому. Так как новый любимец государя не знал ниязыков края, ни законов и обычаев его, то помощником его был назначенбар. Ребиндер, в свою очередь, взявший себе в помощь двух финляндцев:Блэкборна и Валлена. Так возникло в Петербурге зерно канцелярии пофинляндским делам; во главе ее стал Сперанский, остальные чины былиуроженцы нового края. Сперанский отныне должен был действовать:suavirter in modo, fortiter in re. Первое ему удалось вполне; вовсяком случае по отношению к новым подданным России он, по указаниюсвыше, действовал совсем иначе, чем по отношению к своимсоотечественникам, и добился, конечно, обратного результата: финскиедеятели (Спренгпортен, Маннергейм, де-Геер, Тенгстрен, Колониус,позже Армфельд и Аминов) смотрели на Сперанского, как почти на"своего" человека, не только льстили ему в глаза, спохвалою отзываясь о нем императору, но и в мемуарах своих сохранилитеплые отзывы о нем.

Насколькоже Сперанский держался fortiter in re?

Первоеважное, крупное дело — сейм в Борго. В приготовлениях к сеймуСперанский принимал весьма деятельное участие.

Созывсейма, впрочем, был уже предрешен. Церемониал открытия составлен былв Петербурге при участии Сперанского. Напрасно, однако, некоторыеисследователи (Ордин) преувеличивают роль Сперанского в составлениицеремониала, предполагая даже, что Сперанский о многом даже недокладывал государю. В вопросах церемониальных Сперанский никогда небыл авторитетом.

Насейм Сперанский выехал в свите государя 13 марта из Петербурга; речьгосударя сочинена была Сперанским, равно как и грамота 15 марта. Вграмоте государь торжественно подтверждал свое обещание вновьутвердить и удостоверить религию, коренные законы, права ипреимущества, коими каждое состояние в особенности и все подданные,оное населяющие, от мала до велика, по конституциям их доселепользовались. В речи своей государь обещал сохранить конституцию,коренные законы.

Общеизвестнаполемика, которая завязалась из-за значения употребленных в этихактах слов "конституция" и "конституции"(Мехелин, Даниельсон, Ордин и др.).

Сперанскийв бумагах своих употребляет слово "конституция" в разныхсмыслах: то он разумеет вообще всякое государственное устройство и вэтом, смысле говорит о конституции России в 1803 г., когда он писалсвой первый большой проект, то, напротив, под конституцией онразумеет монархическое правление, ограниченное торжественным актоммонарха. Но едва ли может быть сомнение, в каком смысле это словоупотреблено здесь, конечно — в последнем смысле; и, когдаСперанский ставил это слово, он исполнял волю своего государя. Чрезгод в проекте наказа финляндскому генерал-губернатору совершенно ясносказано: "Намерение мое при устройстве Финляндии состояло в том,чтобы дать народу самое бытие политическое(наш курсив);чтобы он считал не порабощенным России, но привязанным к нейсобственными его очевидными пользами; для сего:

1)сохранены ему не только гражданские, но и политические его законы"и т. д.

Ноконституция — конституции рознь. На долю Сперанского выпалоопределить, какая же отныне конституция предназначалась Финляндии.

Государственноеустройство Финляндии и ее отношения к Швеции основывались на двухактах: 1772 и 1789 гг. (акт соединения и безопасности). Теперь Россиявступала на место Швеции и самодержавный император заменялконституционного короля; не могло быть сомнения, что оба указанныеакта не могли вполне сохранить своей силы; с этим согласны и финскиеисторики (по актам этим государь, напр., должен исповедоватьевангелическую религию, пришлось бы соблюдать акт о престолонаследии1643 г.). Кажется, с финской стороны, однако, сделаны были попытки ктому, чтобы государь присягнул в сохранении этих конституционныхактов (инцидент вечером 17 марта в Борго между Маннергеймом иСперанским), но Сперанский решительно отклонил подобную попытку. Дляпоследующих отношений было бы очень важно в самом начале выяснитьвопрос о конституции исчерпывающим образом; Сперанский от этогоуклонился; вне сомнения, он действовал так по указаниям свыше;политические права Финляндии должны были выясниться путем практики;государь не вполне открывал свою мысль. Можно догадываться, чтоФинляндии предназначалась такая же, приблизительно, конституция,которая вырабатывалась тогда и для всей России. Действительно, преждевсего ограничили деятельность сейма рассмотрением вопросов,предложенных ему правительством; следовательно, инициативазаконодательства должна была оставаться за правительством. Сеймупоставлено было четыре вопроса (о милиции, податях, монете иустройстве управления), и Сперанский зорко следил, чтоб сейм невыходил из указанных ему пределов; было стремление подвергнутьобсуждению вопрос о конституции, но безуспешно. Чинами сейма сверхтого, подано было государю много петиций; это обстоятельство —опять-таки в соответствии с правом государственной думы представлятьна высочайшее воззрение о нуждах страны.

Утверждениевыработанных законопроектов, по плану, принадлежит монарху.Постановления финского сейма Сперанский всегда называл по-французски"avis" (советы); представленные на утверждение государя,эти "avis" утверждены были с некоторыми изменениями.

Следовательно,Сперанский по отношению к Финляндии хотел установить правило, чтоверховная власть может вносить изменения в постановления сейма,оттого он и называл их "avis". После этого становитсяпонятно, почему он не хотел начисто объяснить Финляндии, как должнопонимать слово "конституция" В то же время — далекийи в плане от мысли делать из законодательного сословия комедию —Сперанский охранял свободу прений на сейме. Когда генерал-губернаторСпренгпортен сделал попытку властно говорить на сейме, Сперанский пожалобе маршала сейма де-Геера сейчас же пресек эту попытку, разъяснивгенерал-губернатору, что он вправе давать разъяснения сейму лишьтогда, когда сейм будет просить его об этом. Государь, закрывая сейм,высказал это словами: "Никакое влияние, никакая власть, кромевашей, не осмелились переступить порог этой двери. Я охраняюнезависимость ваших мнений". Такое отношение Сперанского к сеймудостигло цели: результатом его работ русское правительство не моглоне остаться довольным: Финляндия разоружилась, приняла русскую монетуи выработанный Сперанским в Петербурге проект управления Финляндиипрошел на сейме.

Управлениеорганизовано было в Финляндии так: надзор верховный вверен былгенерал-губернатору. Около него поставлен был совет, в которомгенерал-губернатор был председателем. Идея областного (губернского)совета — одна из излюбленных идей Сперанского (она проведена ив "Плане", а позже в сибирском учреждении). В Финляндиисовет поставлен был вполне самостоятельно; даже при разделенииголосов поровну, голос председателя не давал перевеса; ногенерал-губернатор мог, остановив исполнение, делать представлениеверховной власти. Совет разделился на два отделения: судебное ихозяйственное.

Членынового совета были избраны на сейме, т. о. государь позволилсословиям указать лиц, которых считали достойными этой чести.Любопытно, что сословия выбрали гораздо больше, чем сколькотребовалось. Все избранные получили места: или в совет, или на другиедолжности. При том уважении к избирательному принципу, которое имелтогда Сперанский, трудно было и ожидать другой постановки дела.

Вобщем представляется, что во всех этих действиях Сперанскийдействовал осторожно, сообразуясь о выгодами России, по наставлениямгосударя. Он добивался того, чтобы Финляндия присоединилась к Россиине только на словах, но и на деле, чтобы финский народ не сожалел оперемене владычества. Сперанский относился к финнам благожелательно,не думая мелкими ограничениями или придирками умалить значениевеликого и благожелательного акта. Осторожность Сперанского понятна:Финляндия была присоединена к России — союзнице Франции; когдазакрывался сейм в Борго, тем более при заключении мира вФридрихсгаме, призрак грозной войны с Францией уже достаточнообрисовался; сохранить Финляндию за собой, не сделать из нее второгогерцогства варшавского — задача, которая не могла не тяготетьнад Сперанским, тем более, что скоро в Швеции наследником престолабыл избран маршал Наполеона, Бернадотт.

Распустивсейм, государь не только не назначил времени созыва следующего сейма,но, как известно, во все последующее время (1809—1825 гг.) и несозывал больше сейма. Хотя в ближайшие годы (с 1809 года по конец1811 года) Сперанский стоял во главе финляндских дел, но едва ли вэтом вопросе он не действовал по указаниям государя, который в своейполитике был гораздо самостоятельнее, чем обыкновенно думают.

ОднакоСперанский не мог не видеть опасности от столь ответственной роли,как единоличного советчика государя по совершенно чуждым ему делам.Например, в бытность еще в Петербурге финской депутации духовенство(евангелическое) просило государя, чтоб решения по церковным вопросамвосходили до государя; через несколько месяцев, на сейме, когда ужевыяснилось устройство совета (сената), духовенство ходатайствовало опередаче дел церкви на решения проектированного совета. Мотив —боязнь обременять драгоценное время государя мелкими сравнительноделами. Сперанский поддержал ходатайство; хотя едва ли это былопоследовательно со стороны министра, желавшего усилить влияние Россиив Финляндии подробностями управления; казалось бы нетрудно былоСперанскому разобраться в вопросе, почему желание финскогодуховенства так быстро изменились впротивоположнуюсторону; тогда, может быть, под выставленным мотивом он, увидел бынечто другое.

Ещев 1802 г. учреждена была комиссия для преобразования управленияВыборгской губернии. В 1809 г. она была преобразована в комиссиюфинляндских дел.

Сучреждением комиссии 1809 г. выдвигался вопрос о "старой"Финляндии — "и вместе с тем находя нужным, чтобы и прежняяФинляндская губерния, коей устройство поручено было особеннойкомиссии, получила сколь можно успешнее приличное ей образование,признание" и т. д.

Учреждениеэтой комиссии не удовлетворило финляндцев; да и действительнодеятельность ее совершенно незаметна: мало ли члены ее былиосведомлены с финляндскими делами, не имели ли они достаточноавторитета вглазах какправительства, так и общества, — факт тот, что комиссия этабыла почти не замечена. Как бы вместо нее в Петербург прибыладепутация офицеров бывшей финской армии (ген. Аминов, Гриппенберг идр.). Барклай де-Толли в конфиденциальном письме к Сперанскому далкраткую характеристику главных ее членов (27 ноября 1809 г.). Черезполгода гр. Армфельд, с позволения государя, представил ему своизамечания о Финляндии, в которых писал: "Величайшим счастьемэтого народа (финского) было видеть господина Сперанскогоисполнителем воли нового монарха. Так как дарование и либеральныепринципы этого статс-секретаря империи известны и соответствуютвеликим и гуманным планам императора Александра ?для общегоблага, то остается желать только одного: зная, насколько обремененэтот министр, нужно пожелать, чтобы при нем учреждено было особоебюро для дел Финляндии; нужно, чтобы начальником этого кабинета былчеловек вполне честный, способный и трудолюбивый, и чтоб подчиненныеему набирались из среды финской молодежи, из самых выдающихсяповедением и способностями подданных"... Слова Армфельдазаключают в себе, конечно, очень тонкую критику Сперанского, именно —его некоторого невнимания и проистекающей отсюда медлительности втечении финских дел. Но, с другой стороны, что же значит предложениеобразовать около Сперанского бюро? Во-первых, у Сперанского давно ужебыл товарищ — Ребиндер, у которого, в свою очередь, былипомощники, и все они были финляндцы; во-вторых, — работалакомиссия 1809 г.; не знать ее Армфельд не мог, ибо там были членамитот же Ребиндер, Егергорн? Остается предположить, что искуснымдеятель — Армфельд — указывал на необходимостьреформировать комиссию, положение и состав которой его и друзей егоне удовлетворил.

Чемже комиссия 1809 г. навлекла неудовольствие довольно влиятельногокружка? Может быть, ответ на это заключается в письме Сперанского кделопроизводителю комиссии Емину от 18 авг. 1810 г. Сперанскийсообщает Емину высочайшее повеление, "чтобы по части образованияпрежней Финляндии", Емин, до внесения дел на рассмотрениекомиссии, предварительнопредставлял работуего величеству. С какой стати было бы обременять государяпредварительными сведениями, когда у него немного оставалось времении на рассмотрение окончательных решений комиссии? В руках опытного,искусившегося в бюрократических приемах, Сперанского такоепредварительное представление не значило ли, что после делавозвращались в комиссию с состоявшеюся уже Высочайшею резолюциею, и втаком случае комиссия вместо решения дела по существу должна лишьуказать способы к наискорейшему и легчайшему исполнению высочайшейволи. К подобному приему министры прибегали нередко. Этопредположение представляется тем вероятнее, что во втором пунктеписьма Сперанский уполномочивает Емина не стесняться для старойФинляндии заимствованиями из законов и постановлений вновоприсоединенной Финляндии.

Несколькостранная роль, предложенная теперь Емину, производителю дел,указывает на желание обойти самую комиссию; вероятным представляетсяи то, что соображения Емина дополнялись, освещались, изменялисьАрмфельдом, который пользовался тогда огромным влиянием на государя ибыл в глазах его авторитетом по шведо-финским вопросам. Сперанский,сколько можно догадываться, не перечил восходящему на придворномгоризонте светилу. Отношения между ними были тогда очень хорошие,Армфельд пока даже льстил Сперанскому (письмо от1 сент. 1810г.).

Вавгусте 1810 г. Сперанский дает наставления Емину; в своемвсеподданнейшем отчете за 1810 г. о комиссии отзывается уже так: она"едва успевает пересматривать дела уголовные и заниматьсясобиранием сведений к образованию Старой Финляндии" и далеепредлагает устроить на будущее время финляндские дела довольно близкок плану Армфельда: дела вверяются особому статс-секретарю иликанцлеру юстиции, при котором должна быть комиссия из четырех членов:двух финляндцев и двух здешних. Сперанский стал на точку зренияАрмфельда, но не вполне, а только наполовину.

Напервый раз это предложение как будто было оставлено без внимания.Скоро, однако, в апреле 1811 г. возникло дело, которое указалогосударю, что финляндские дела во всяком случае требуют большего ксебе внимания. Это — дело о высочайше утвержденных инструкцияхгенерал-губернатору и прокурору (совета).

Пословам Сперанского, он не был "ни первым, ни последнимредактором сих инструкций", а проекты были составлены упомянутымуже профессором Колониусом и представлены в Петербург вместе сзамечаниями тогдашнего генерал-губернатора Барклая де Толли; вПетербурге, по словам Сперанского, проект был несколько изменен изатем утвержден.

ВФинляндии инструкции произвели весьма неблагоприятное впечатление, асовет финляндский полагал даже, что ими ограничивается дарованнаякраю конституция, так как инструкции утверждены были без ведомасовета.

Сперанскому,хотя он и не был автором, пришлось ликвидировать это дело.Генерал-губернатору Штейнгелю Сперанский разъяснил, что финляндскийсовет устроен не по праву конституции, но поединому усмотрению правительства. Финляндияникогда не имела особенного совета. Утверждение прав ее и никакой неимело связи с сим установлением. Права могли существовать и безсовета и были даже утверждены прежде его учреждения... Примечателипредполагают, что для составления сих инструкций надлежало преждесообщить их совету и истребовать его мнение. На сие нет никакогоположения в законах. Сиемогло быть и небыть по усмотрению правительства.

Словаэти очень характерны для Сперанского, они показывают, как он понималфинляндскую конституцию и какое значение в его глазах имелипостановления сейма. Это — avis и ничего больше. То, чтоучреждение совета было рассмотрено и принято сеймом, не придавалосовету никакой политической силы; совет как будто оставалсяучреждением по усмотрению правительства, а сейм — учреждениемзаконосовещательным.

Нослова эти сказаны в письме к Штейнгелю, сказаны в минуту понятногораздражения. При других политических обстоятельствах, может быть,благодаря данному случаю и не следовало бы разъяснение, как следовалопонимать финляндскую конституцию. Но в 1811 г. правительство в лицеСперанского вместо разъяснения поспешило отступить. ВзглядыСперанского остались известны только генерал-губернатору, а на делетому же генерал-губернатору поручено было государем составить подсвоим председательством небольшой комитет из двух или трех членовсовета, при участии автора инструкций Колониуса и в комитете этомрассмотреть: 1) в чем не сходство инструкций с кореннымизаконами;2) чем заменитьстатьи, оказавшиеся неудачными, и 3) по окончании дела представитьего на усмотрение государя. Пока же, до рассмотрения, действиеинструкций повелено было приостановить. Если Сперанский настоял натом, что обсуждение инструкций в совете финляндском не состоялось, тонетрудно видеть, что по существу он поспешил сделать уступкуфинляндцам: но уступка эта удобная лично для Сперанского, так как онаотсрочивала момент необходимого объяснения, едва ли соответствовалаинтересам государственным.

Сдругой стороны, приостановление высочайше утвержденных инструкций,пересмотр их — подобные факты должны были убедить Сперанского внеобходимости настаивать на изменении порядка обсуждения финляндскихдел. С весны 1811 г. он уже не сопротивляется идеям Армфельда опреобразования комиссии и учреждении особой должности статс-секретаряпо финляндским делам. Армфельд настаивал, чтобы как статс-секретарь,так и члены комиссии были обязательно уроженцы великого княжества.

Учреждениекомиссии было написано Сперанским; 8 сент. 1811 г. Сперанский могизвестить Армфельда об утверждении его доклада, а 26 окт. 1811 г. данбыл указ о преобразовании комиссии.

Организациякомиссии остается пока не совсем выясненной; делопроизводство в нейпока дозволено было на шведском языке, но составлялась ли онаисключительно из финляндских уроженцев, это обстоятельство для вас невыяснено, несмотря на утверждения Коркунова, Бородкина. Дело в том,что в конце декабря 1811 года членами ее были назначены Сперанский иРозенкампф, именно 26 дек. 1811 г. Армфельд известил Сперанского оназначении его членом финляндского комитета по случаю воссоединенияСтарой и Новой Финляндий, — "давая вам новый случайупотребить ваш признанный талант на пользу его службы".

Вовсяком случае с преобразованием комиссии активная роль Сперанского пофинляндским делам кончилась.

Ноза время управления Сперанского этими делами совсем подготовлено былоеще одно крупное и очень важное дело, которое и послужило причинойназначения Сперанского в Финляндский Комитет, именно присоединениеСтарой Финляндии к Новой.

Мысльо воссоединении обеих Финляндий — мысль сравнительно старая:она высказывалась финляндскими деятелями еще во время аньяльскойконфедерации.

СтараяФинляндия (завоевания по Ништадскому и Абовскому мирным договорам)имела всегда особое управление. Абовский трактат § 9 обеспечилнаселению присоединяемого края сохранение старых привилегий. ОбещанияЕлизаветы были подтверждены в 1764: г. Екатериною. Областные реформыЕкатерины не успели еще пустить корней в Старой Финляндии, как ПавелI приказал восстановить в ней все те присутственные места, кои "попрежним тамошним правам и привилегиям существовали до открытиянаместничества". Александр Павлович повелел (1801 г. сент. 9)оставить в настоящем образе правление Финляндской губернии, каксостоящее на особых правах.

Безусловнообособленное положение этой губернии не могло не привести кнежелательным последствиям. Вопрос этот озабочивал русскоеправительство, образовавшее еще в 1802 г. особую комиссию. Послеприсоединения остальной части Финляндии у государя явилась мысльсоединить обе части в одно. Со времени появления Армфельда вПетербурге вопрос этот снова был, поднят. Армфельд писал докладныезаписки (мемуары) на эту тему. В делах государственного совета прижурнале, в котором обсуждалось это дело, сохранились две записки —одна на французском, другая на русском языках. Может быть, что перваянаписана Армфельдом, вторая — Сперанским. Первая, французская,записка доказывает крайне бедственное, нищенское положение СтаройФинляндии под русской властью; автор записки считал своим долгомудостоверить, что не государи России виновны в столь плачевномположении Финляндии, а те лица невежественные, которым вверялосьуправление: они-то, не зная ни языка, ни законов страны, извратили ееустановления и довели ее до материального и нравственного упадка.Средство поправить зло одно — воссоединение (reunion) с тойФинляндией, qui vient d'être incorporéeà la Russie.

Еслиэта записка Армфельда, то он не отрицал, что Новая Финляндияинкорпорирована Россией.

Русскаязаписка — по изложению, по-видимому, принадлежащая Сперанскому— исходит из того положения, что нельзя ни образоватьуправления в Старой Финляндии по шведскому образцу, оставляя ее вчисле русских губерний, ни распространить на нее общие началагубернских учреждений. Первое невозможно потому, что 1) шведскиегражданские права тесно связаны с правами политическими, 2) в сенатеи министерствах трудно соображать финляндские дела с нашимиузаконениями. Второе предположение также невозможно, потому что нампри этом придется затронуть весьма сильно права личные ивещественные, сохранение которых обещано населению; следовательнопридется или выкупить эти права или нарушить обещание.

Итак,и русская записка приходит к тому же выводу, что и французская:средство одно — воссоединение обеих Финляндий. Зато, утешаетавтор русской записки, бедность, упадок земледелия и нравов не будутболее в преддвериях самой столицы в укоризну закону и управлению.Автор несколько смущен тем только, что старая Финляндия ставиларекрутов и давала доход казначейству. Ho доход маловажный, а вФинляндии предположено со временем восстановить милицию.

Этобыло внесено сначала в комитет председателей 28 ноября, не вызвалотам никаких возражений, а затем единогласно 4 декабря прошло и вобщем собрании государственного совета; манифестом 11 декабря 1811 г.возвещено было населению.

Отчегостоль важное дело прошло так незаметно и в высших установленияхимперии и в обществе? В обществе, конечно, оттого, что национальноесамосознание развито было чрезвычайно слабо. В правительственныхучреждениях была еще одна особая причина, — вопрос былпредрешен государем, и Сперанский явился первым вестником царскойволи. Почти за месяц до внесения дела в комитет председателейгосударь дал рескрипт боргоскому епископу Алопеусу —"остановившись на проекте соединить старую и новую Финляндию"(26-го октября 1811 г.); Алопеус с восторгом отвечал Сперанскому —от 2 ноября; 4 ноября Сперанский писал официально кн. Голицыну: "изприлагаемого при сем в списке высочайшего рескрипта... вашесиятельство усмотреть изволите намерения государя императора, чтобыпри присоединении старой Финляндии к новой..."

Чтоже значило обсуждение дела в комитете председателей и совете?

Какойиронией звучат после этого слова пермского письма!

Приблизительнотем же началам автономии Сперанский сочувствовал и в русско-польскихотношениях. В июне 1811 г. с ним беседовал кн. Огинский, известныйсторонник автономии Литвы, об отдельном управлении литовскогокняжества.Сперанский, вдокладе своем, предлагает сообразно намерениям и видам государяучредить в Петербурге комитет из лучших польских дворян подпредлогом жалобна неуравнительность повинностей. Удобнее, продолжает Сперанский,составить комитет не по выбору (слишком громко), а по назначению, темболее, что у Огинского есть уже список людей примечательных;сообразив сей список с тем, который доставлен был от СеверинаПотоцкого, кажется, легко будет сделать хороший выбор. Председателемкомитета Сперанский предлагает гр. Завадовского (поляки его уважают илюбят), а нашимэто назначениепреградило бы толки о комитете.

Итак,по образцу финляндской комиссии предполагалось образоватьпольско-литовскую для введения автономии в западном крае.

Вновьприсоединенная к России по Шенбрунскому миру часть Галиции, т. наз.Тарнопольская область устраивалась при посредстве Сперанского. Дляустройства управления туда послан был сенатор Тейльс, которыйсносился с Петербургом чрез Сперанского. Чрез Сперанского же шлибумаги по управлению Молдавией и Валахией. Митрополит и экзархГавриил просили Сперанского ходатайствовать пред государем за бедный,шесть лет уже разоряемый народ; лучшим средством к этому экзархсчитал учредить комиссию молдаво-валахийских дел, которая занялась быустройством края. 5 марта 1812 г. Сперанский известил митр. Гавриилаоб учреждении этой комиссии.

Невсе дела внешней политики проходили через руки Сперанского, но вовсяком случае важнейшие из них. Участие Сперанского в делах внешнихнаглядно показывает, в каких самых разнообразных положениях емуприходилось бывать, в атмосфере какого притворства и обманаприходилось действовать.

Каки многие государи, Александр Павлович вел свою политику, помимоофициальных представителей своих. Известно некоторое недоверие,которое государь имел к способностям тогдашнего канцлера, гр. Н. П.Румянцева и своего посла в Париже кн. А. Б. Куракина. По мыслиСперанского решено было отправить в Париж для непосредственныхпереговоров с Наполеоном, для разведывания положения и для наблюденияК. В. Нессельроде, тогда совсем еще молодого человека; Нессельродедолжен был вести переписку со Сперанским, который представлял еегосударю. Министерство иностранных дел о переписке этой ничего незнало. Переписка эта чрезвычайно характерна для тогдашних отношений.Нессельроде совершенно правильно указывает на неизбежность войныНаполеона с Россией, указывает и то, что война будет в 1812 г. ПисьмаНессельроде начинаются 15 марта 1810 г. и кончаются в сентябре 1811г. Главными сведениями Нессельроде снабжал Талейран, изменившийсвоему отечеству. Он носит в письмах названия "mon couzinHenry", "Anna Ivanovna", "Ιо jurisconsulte","notre libraire" (предлогом переписки, были сношенииСперанского с французскими юристами). Сам Сперанский называется "mouzemillant cousin", "le voyageur" и "Caroline".Александр Павлович — "Louise", "M Ilve" и"Savant". Есть подозрение (вел. кн. Николай Михайлович),что и другие лица, доселе считавшиеся вполне преданными Наполеону,задолго до 1812 г. продали его. Благодаря этой переписке, Сперанскийбыл осведомлен в наиболее важных, интимных нитях политики государя.

ДелоБека, арестованного скоро после высылки Сперанского, показывает, чтоСперанский, очевидно без ведома государя, старался проникнуть виностранные сношения глубже, чем, может быть, этого хотел государь. Ктому, что раскрыто Корфом и Шильдером, добавим, что Сперанскийинтересовался личностью Бека, его жалованьем, обещал ему свою помощь;Бек давал Сперанскому и такие бумаги, на которые не имел разрешения,и с своей стороны обращался к Сперанскому с просьбой по своим личнымделам; Бек был в связях со стариком гр. Паленом и т. п.

Преступлениясо стороны Сперанского здесь никакого не было, но бестактностьнекоторая, конечно, была допущена.

СсылкаСперанского.

17марта 1812 г. деятельность Сперанского внезапно прервалась. К 8 часамвечера он был вызван во дворец; ночью с 17 на 18 отправлен всопровождении частного пристава Шипулинского в Нижний Новгород.

Чтомогло заставить государя Александра Павловича поступить так жестокосо своим любимцем?

Исследователивыходили из предвзятой мысли, что в деятельности Сперанского не былоничего такого, что могло бы навлечь столь жестокую кару. Сперанскийпал невинно, пал жертвою или гнусной интриги со стороны лиц,рассчитывающих унаследовать его положение, или личных расчетовмонарха — "итак патриотизм, требования общественногомнения прикрыло собою сведение личных счетов оскорбленногомстительного сердца. Страшные слова, измена, предательство, былипущены в ход с редким уменьем, были найдены подходящие исполнители ипростое по сущности дело затмилось настолько что потребовалось почтисто лет, чтобы несколько распутать его и найти путеводную нить средицелого лабиринта преднамеренной лжи и противоречивых показаний".

Такоеотношение историков к катастрофе Сперанского имело свои основания:бар. Корф не ставил задачею своею критический разбор деятельностиСперанского, для других — Сперанский остался носителем высшихполитических идеалов; падение Сперанского было крушением либеральныхидей, торжеством режима Аракчеева.

Внастоящее время позволительно, прежде всего, поставить вопрос,оправдал ли Сперанский надежды и доверие своего государя, как первыйминистр?

Сперанскийявился и в эти годы 1809—1812 года политическим деятелем безстрого определенной программы; конституционалист 1809 года обратилсяв 1810 г. в приверженца самодержавия, прикрытого внешними формамиконституционных учреждений. Неутверждение проекта реформы сената незаставило Сперанского ни отказаться от своего положения, нипрекратить своей реформаторской деятельности. Не имея определеннойпрограммы политической, Сперанский не имел ее и в областиобщественных отношений; взгляды его на крестьянское дело оставалисьнеопределенными и интересами этого класса, он способен был жертвоватьв угоду другим своим взглядам.

Какпрактический государственный деятель Сперанский не обнаружилискусства проводить в жизнь свои идеи, принятые государем, указыватьим легчайшие пути: ему не удалось ни составить уложения, нипереустроить финансов. Как государственный секретарь, он не обнаружилумения редактировать манифесты: то манифест (об образовании совета)выражал на словах больше, чем следовало, то между отдельнымиманифестами замечались противоречия.

Былаеще одна отрицательная черта у Сперанского: неумение привлечь на своюсторону русское общественное мнение; напротив, он скоро сталположительно предметом общественной ненависти; неверно было быобъяснить этотем, что Сперанский выскочка, что он "попович",представитель либерального режима, Сперанский мог бы привлечь к себерасположение общественных кругов, как сумел он это сделать вФинляндии, — в России он не считал это нужным.

Следовательно,Сперанский, как деятель, не оправдал доверия государя; и если бы делоограничилось этим, он вероятно, получил бы отставку более или менеепочетную, потому что на Сперанского возложено было слишком много дели чрезвычайно важных дел. Но к неудовольствию или разочарованиюгосударя в деяниях Сперанского присоединилось разочарование вличности Сперанского. Действия Сперанского никогда не отличалисьпрямотой и искренностью, и, однако, он умел многим казаться человекомпреданным и расположенным. Александр Павлович, возвысив Сперанского,приблизив к себе, имел право считать его "своим" человеком,с которым он мог и не стесняться. Сперанский не щадил болезненногосамолюбия государя и в отзывах о нем позволил себе то, чего не имелправа позволять; и не только в отзывах, но и в действиях. Дело Бекапоказывает, что Сперанский не прочь был проникать в сферы, ему неподлежащие; затем Сперанский в своей деятельности вовсе не былодинок: финансовый план, известный под его именем, был произведениемкружка, члены которого почти все прошли в совет или министры.Государь не захотел видеть около себя такого человека, и Сперанскогопостигла участь, которой раньше подвергся Пален, гр. Панин инекоторые другие.

Представитьсебе, что государь поверил "измене" Сперанского —значит умалить ум Александра; допустить, что выслал Сперанского дляпримирения с общественным мнением, для возбуждения патриотизма —значит и унижать характер государя и преувеличивать значение этогособытия. Должно в этом сложном деле различать две стороны: отставку иссылку; первая вызвана была неуспехом политики Сперанского; вторая —его отзывами о государе. Для такой катастрофы нужен был повод, нужнобыло дело, которое раскрыло бы окончательно глаза государю, убедилобы его, что дальше такая политика продолжаться не могла.

Представляется,что в литературе пока мало было обращено внимания на связь, междуудалением Сперанского и удалением Мордвинова и на перемену,немедленно же воспоследовавшую, в положении двух высших учреждений:государственного совета и комитета министров.

Посвидетельству Мордвинова, "17 марта (?), в воскресенье, денькатастрофы Сперанского, в совете читали проект манифеста финансовогохарактера, составленного уже не Сперанским и составленного напротивоположных началах, в коем обещалось населению сложить в будущемгоду новые налоги, установленные манифестом 11 февраля, далееоглашались возможность удвоить число ассигнаций и введение 6%облигаций. За принятие манифеста высказались четыре министра (Гурьев,Балашов, Дмитриев и Козодавлев) и два члена совета (Алексеев,Соблуков); два (Румянцев и Чичагов) высказались за переменуфинансовой политики, но постепенную, не столь решительную. Нобольшинство совета после возражений Мордвинова, Кочубея,Кампенгаузена полагало отвергнуть манифест. После этого заседанияМордвинов отказался от должности, затем последовало слияние двухдепартаментов совета — законов и экономии — один иназначены были новые члены в совет: Армфельд и Попов; помощникомстатс-секретаря — Розенкампф".

Рассказэтот не совсем точен и требует пояснений: 30 марта кн. Лопухин,председатель департамента законов, старый неприятель Сперанского,назначен был председателем соединенных департаментов и ему повеленобыло председательствовать во всех департаментах; председателем советаназначен был Н. И. Салтыков — также противник Сперанского; затаким назначением Лопухина, очевидно, гр. Кочубей, Мордвинов иАракчеев, как председатели департаментов, остались без дел. Далее 3апреля повелено было соединить департаменты законов и экономии и этимсоединенным департаментам повелено было рассмотреть прежде всегомеры, принятые в 1810 г. по всем частям государственных финансов, идепартамент этот должен был обсудить способы восстановить и усилитьдоверие к благонамеренности и постоянству мер, принимаемыхправительством по части финансовой.

Конечно,после этого Мордвинов должен был уйти в отставку и 2 апреля он подалоб этом прошение.

Чтомогло заставить правительство произвести столь странную реформу всовете? Кроме крайне неудовлетворительного положения финансов,выразившегося в страшном падении курса (местами 19 руб. серебра за100 руб. асс.), обсуждался в совете вопрос о содержании армии. МнениеГурьева, проведенное потом в апреле 1812 г. чрез комитет министров,сводилось к тому, что следует продовольствие и снабжение армиирасположить по возможности на землю; т. е. войска имеют правозабирать то, что им необходимо, выдавая владельцам квитанции, которыезаменены будут 6% облигациями правительства; таким путем казначействоизбавится от необходимости высылать в армию звонкую монету иассигнации. Барклай де Толли, на заключение которого, какглавнокомандующего, послан был журнал комитета министров, высказалсяза предложение Гурьева с некоторыми изменениями в том смысле, так как"не все же можно" возложить на землю и в армию необходимовысылать и серебряную монету. Так дело и было утверждено государем.

Такимобразом, наша армия снабжалась провиантом и фуражом и лишь поокончании всех войн с 1816 г. правительство приступило к ликвидациисвоих обязательств; общеизвестно, что большинство губернийпожертвовало впоследствии всеми своими претензиями государству(Московская, Калужская, Лифляндская, Смоленская и др.).

Судяпо рассказу Мордвинова, эта мера в числе прочих и не прошла в совете.Мордвинов и бывшие с ним заодно считали, очевидно, поднятие курсаассигнаций единственным выходом из трудного положения.

Суждениямив совете государь остался недоволен; недоволен он был вполне ифинансовой политикой. Два главных дела Сперанского былискомпрометированы в глазах государя.

Мыне знаем, в каких словах осуждалось в совете предложение Гурьева;судя по позднейшему, аналогичному мнению его в 1821 г., можно думать,что осуждение было резкое, даже с угрозами.

23марта Сперанский привезен был Шипулинским в Нижний Новгород. ЗдесьСперанский проживал под строгим и не всегда искусным полицейскимнадзором. Сначала Сперанский не отдавал себе полного отчета впроисшедшем; он считал его следствием искусной интриги: если быБалашов не предупредил его двумя неделями, то был бы на еготеперешнем месте. И в письме к родственникам и в разговоре сдрузьями, поспешившими в Нижний, он не скрывал надежды, что настоящееего положение скоро изменится к лучшему. Гордая нота уверенного вправоте своих идей деятеля звучит и в письме к государю. Сперанскийне избегал нижегородского общества, он желал с ним жить в ладу имире; старался также узнать настроение народных масс. К величайшемусвоему огорчению увидел, как широко распространилась молва о нем, какизменнике и предателе; открытие это причинило величайшую боль егодуше, но Сперанский имел твердость и мужество не показать никому, какжестоко он страдал. В сердце его не нашлось места злобе и ненависти ктем, кто так мстил ему за его стремление утвердить в России началозаконности и права. Иное дело его враги; они не оставили его в покое;одним из самых ярых ненавистников его продолжал быть гр. Растопчин;падение Сперанского не удовлетворило его: Сперанский стал Растопчинуорудием, на котором тот рассчитывал создавать свой "патриотизм"народных масс. Есть основание думать, что он готовил ему судьбуВерещагина.

Сперанскийнадеялся поселиться в деревне, около Нижнего; вместо этого 15сентября в Нижний, гр. Π. А. Толстому, командовавшему ополчением,пришло повеление отправить сего вредного человека (Сперанского) подкараулом в Пермь, с предписанием губернатору от имени государя иметьего под тесным присмотром и отвечать за все его шаги и поведение.Ближайшею причиною такого распоряжения был разговор Сперанского унижегородского преосвященного Моисея, в котором Сперанский позволилсебе с похвалою отозваться о Наполеоне, в частности об его отношениик духовенству.

23сентября 1812 г. Сперанский был привезен в Пермь частным приставомКозловым; скоро прибыла его семья. В Перми Сперанскому жилосьзначительно хуже, чем в Нижнем: надзор полиции был сильнее, от неговсе отворачивались, слово "изменник" бросали ему в глаза,суровый климат, полное безденежье, отсутствие друзей сломили духСперанского. Он стал просить, стал домогаться облегчения своейучасти; он не получал жалованья, не получал того, что ему следовало.Первоначально он обратился к гр П. А. Толстому, прося его переслатьписьмо к государю; после неудачи, он решился написать государю чрезБалашова: письмо зашито было в шапку гонца и при письме серебряныеденьги. В ответ на это Сперанскому повелено было производитьжалованье по 6000 руб. в год, вместе с тем губернатору пермскому(Гермелу) было разъяснено, как он должен обходиться с Сперанским.Огорчением Сперанскому был выговор от государя за неприличную посылкуписьма в шапке, а также и за посылку серебряных денег. После этогоизменилось как материальное, так и нравственное положение опального;пермское общество открыло ему свои двери и Сперанский сумел скороприобрести его любовь и уважение.

Вдуше Сперанского начался переворот, который приближал егомиросозерцание к новому настроению государя. В письмах своих онзаговорил о "лжеименном" разуме, которым избаловались люди.Глубоким смирением, безразличием нравственным проникнуты строки: "ядолго взирал на преступников, законом осужденных, публично наказанныхи сосланных, с внутренним отвращением; ныне смотрю на них с некотороюотрадою. Этоангелы добродушия в сравнении со всем тем, что мы называем часточестным и порядочным человеком".

Духсмирения не вполне овладел Сперанским: "я живу здесь изрядно,весьма уединенно и спокойно; возвратиться на службу не имею нибольшой надежды, ни желания; но желаю и надеюсь зимою переселиться вмаленькую мою новгородскую деревню, где теперь живет моя дочь исемейство, и там умереть, если только дадут умереть спокойно; люди инесправедливости их по благости Божией мало-помалу из мыслей моихисчезают".

Незадолгоперед этими письмами Сперанский отправил свою семью из Перми вупоминаемую им деревню "Великополье". Бар. Корф справедливосчитает причиною отправки дочери — желание Сперанскоговозвратить себе царскую милость. Дочь повезла с собою письмо, такназываемое пермское.

Письмоэто лучше, чем письма к друзьям, письма иногда длинные на семистраницах, дает отчет о настроении автора его. Сперанский решительнозащищает все главнейшие свои преобразования: совет — всепоследствия его оправдали; министерства устроены так, что ни одногосударство в Европе не может похвалиться учреждением стольопределительным и твердым; сенат — необходимо должен бытьпереустроен по его предположениям; законы — Сперанский не могсделать столько, сколько хотел, но в два года он сделал больше, чемво все время с Петра Великого было исполнено; финансовая система егоспасла государство от банкротства.

Изгнанник,он по-прежнему ревнив к славе своего государя: он догадывается, чтогосударя стараются уловить системой ложных страхов и подозрений, ипредостерегает от них государя, ибо такая система всегда приводит кбесславию и бедствию; он напоминает, что он напротив, всегда старалсяпитать и возвышать в душе своего государя ту любовь к человекам, тутерпеливость к их слабостям, ту кротость и снисхождение, коею Бог иприрода в благости своей одарили государя.

Внаграду всех горестей своих, в возмездие всех тяжких трудов, онпросит позволения провести остаток своих дней в маленькой своейдеревне; и он был бы вполне счастлив, если бы в этой уединенной жизнигосударю угодно было поручить ему окончить какую-либо часть законов:гражданскую, или уголовную, или судебную.

Цельписьма — вернуть доверие государя; для этого Сперанскийоправдывается в сделанных им преобразованиях и, понимая невозможностьуже сразу занять прежнее место, просит предоставить ему одно дело —составление свода.

Литературныезанятия Сперанского посвящены были религии. Он перевел книгу ФомыКемпийского, занимался Biblia polyglota. В новом письме из Перми кгосударю (9 июля 1814 г.) Сперанский близко подходит к сокровеннымжеланиям государя в словах: "да будет мир сей эпохою лучших днейчеловечества, твердым союзом не только политического, но инравственногопорядкаобразования, новым залогом благоустройства и счастия..."

Такправильно схватил Сперанский новое настроение Александра, живя вглуши, отдаленный от него на несколько тысяч верст; что же было,когда он часто виделся с государем!

Теперь,в ответ на это письмо, где он повторял свою просьбу о дозволении житьв деревне, он получил благоприятный ответ. Он стал ближе кПетербургу, он надеялся, что скоро возвратится туда, куда его такнеотразимо тянуло. Его действительное настроение, действительнаянадежда выразилась в словах Кочубею, будто первым движением государябыло вызвать его в Петербург; второе — проводить за присмотромв деревню.

НоСперанский гораздо лучше схватывал идеи своего государя, чем егочувства. Он принужден был прожить еще два года в Великополье, в тойже ссылке, только гораздо более приличной. За образом жизни еготщательно продолжали наблюдать. В Великополье Сперанский в строгомуединении прожил почти два года, поклонник св. в. Терезы и Францискаобратился в ревностного почитателя св. Саввы Вишерского. По-видимому,погруженный в занятия, воспитание и образование дочери, Сперанский наделе не терял надежды на призыв в Петербург.

Политическаяобстановка в Петербурге изменилась: главные враги Сперанского(Армфельд, Балашов, Растопчин) сошли со сцены. В 1812—1814 гг.Россией управляли гр. Н. И. Салтыков и Молчанов при посредствекомитета министров, получившего особые полномочия тотчас послеудаления Сперанского. Правлением комитета министров государь осталсячрезвычайно недоволен; конечно, обстоятельства, в которых приходилосьдействовать комитету министров, были чрезвычайные, но и картиныраскрывшихся после окончания войны злоупотреблений были такжечрезвычайные; государь не показал своего гнева старому своемувоспитателю гр. Н. И. Салтыкову, — даже, напротив, возвел его вкняжеское достоинство, но ст.-секр. Молчанов отдан был под суд, акомитет министров (учреждение, к которому Сперанский всегда относилсянеприязненно, в котором заседали его враги) попал под опеку гр.Аракчеева. В государственном совете восстановлен был тот нормальныйпорядок, который учрежден был образованием 1810 г.; старыйединомышленник Сперанского Мордвинов снова занял пост председателядепартамента экономии.

Такимобразом, преемники Сперанского не только не доказали, что их системалучше системы его, но скорее наоборот.

Присовершившихся тогда (1814—1815 гг.) переменах в высшейадминистрации, при замене целого ряда министров (Разумовский,Румянцев, Дмитриев, Балашов, Шишков), Сперанский мог рассчитывать навозвращение, но вопреки ожиданиям его этого не последовало. Тогда онрешился уже прямо проситься снова на службу; сперва (в Нижнем) оннадеялся, что сила обстоятельств заставит государя вернуться кего,Сперанского, идеям и гордо заявлял о своей непоколебимости; позже (вПерми) он оправдывался, доказывал правоту воззрений и действий ипросил либо возможности спокойно дожить свой век, либо позволенияработать над составлением законов; теперь в Великополье он проситсяна место, которое угодно будет предоставить ему, а мотивом просьбывыставляя ту страшную репутацию, которая сложилась вокруг его имени;невозможность при таких условиях передать своей дочери честногоимени.

Первыйраз (насколько известно) Сперанский обратился из Великопольянепосредственно к государю чрез Вязьмитинова с поднесением записки,мысли по поводу манифеста 25 декабря 1815 г. (от 6 января 1816 г.), вкоторой он почти отрекался от прежнего своего миросозерцания.Сперанский сознавался, что пытливость разума часто ввергала его визыскания более тонкие, нежели основательные;изыскания сиибыли в свое время предметом бесед, коих ваше величество меняудостаивали. Священный союз — величайший акт, когда-либо бывшийсо времени введения христианской веры; он чистое излияниепреизбыточествующей Христовой благодати — строителигосударственного порядка до сих пор не примечали, пренебрегалиосновного, коренного начала — Божию силу, Божию премудрость;вместо прежних дряхлыхи худородныхстихий основаноновое политическое право, коего твердость врата адовы не одолеют.

Сперанскийспешит начертать, какие предметы должны прежде всего обратить на себявнимание нового христианского направления политики: "1) народноепросвещение и воспитание должны быть почерпаемы из учения Христова;2) улучшить содержание колодников, ибо кто может утверждать, чтобы вчисле осужденных не было тех, которых Христос называл меньшею своеюбратиею; и 3) уравнительное распределение государственных податей итяжестей всякого рода, ибо нельзя умолчать, что есть подати, коих ипростая языческая нравственность едва бы потерпела".

Мыслиэти, кроме сознания Сперанского в прежних его заблуждениях, интересныи тем, что они вполне совпали с правительственной политикой, хотя,конечно, не они повлияли на нее: в 1817 г. откупы заменены казенноюпродажею вина, народное образование поставлено именно на началах,предлагаемых Сперанским, и чины библейского общества, весьмавлиятельного в эти годы, усиленно стали заботиться об улучшении бытазаключенных. Не Сперанский принес либеральные идеи в 1801—1812гг., но был одним из усерднейших их распространителей; не Сперанскийпринес и мистико-реакционные идеи 1815—1825 гг., но он жеявился одним из первых глашатаев их.

Темне менее это письмо не достигло цели.

Тогдаон попытался обратиться к посредничеству расположенного к немуКочубея. Всегда уклончивый В. П. Кочубей уклонился от щекотливогопосредничества на том основании, что с ним "ни один раз и словане было вымолвлено о вас", и что вообще он вовсе не у дел.

Кажется,одновременно с обращением к Кочубею, Сперанский в июле же 1816 г.обратился и к посредничеству тогда уже всемогущего Аракчеева.

Обращениек прежнему противнику принесло другие результаты, чем к союзнику ипокровителю. Конечно, Сперанский мог своеобразною лестью, щедрорассыпанною в позднейшей переписке, подкупить Аракчеева; но что дляизбалованного вельможи значила лесть бедного изгнанника? А между тем,судя по тону переписки, защита была действительная, может быть не излегких: Сперанский, по его же словам, стремился, чтоб новыйпокровитель всегда смело мог сказать: "яего защищал,но он стоит моей защиты".Обычнонеприязненное чувство к гр. Аракчееву не позволяет нашим историкам(Корф, Шильдер) допустить мысль, что Аракчеевым водило чувствосправедливости и понимания государственных интересов, т. е. не мог жеон не понимать, что Сперанского надовозвратить кгосударственной деятельности. Был, может быть, еще один вопрос, покоторому последовало сближение между Сперанским и Аракчеевым —это военные поселения. Отношение Сперанского к ним требуют дальнейшихразысканий. Впоследствии, по настояниям Аракчеева он написал брошюруо поселениях, т. е. исполнил ту работу, от которой имел гражданскоемужество отказаться его старый, принципиальный противник Карамзин;Великополье он продал под военное поселение (с того времени оно иназывается Сперанскою); переписку по этому делу, в которой Сперанскийи старался поднять цену имению и более чем сильно заискивал предАракчеевым, последний показывал государю... Ho в записках Ильинскогоесть нечто более интересное: он уверяет, что он подал Сперанскомупроект о поселении из крестьян вместо рекрутских наборов; Сперанскийдоложил проект государю, "и сей велел населить прежде в одной изпольских губернии". Военные поселения начались так, какуказывает Ильинский.

Вписьмах к Аракчееву, которым надо полагать предшествовали переговоры,Сперанский указал, как могло бы совершиться его возвращение наслужбу: или после суда или образом "самым простым хотя,несравненно менее удовлетворительным, предоставив ему оправдатьсяпротив слов делами. Сперанский, как бы по старой привычке, приложилпроект приказа — "ныне, по подробном рассмотрении, находядонесения сии недоказанными, Его Величество соизволяет его употребитьтаки на службу".

Указом30 августа 1816 г. Сперанский назначен был пензенским гражданскимгубернатором. Предложенный Сперанским проект приказа не прошелвполне; приказ дан был в форме более оскорбительной для Сперанского иего товарища по несчастью Магницкого Сперанский, уже под конец жизни,уверял, что эта форма придумана была Аракчеевым, а что "государьсовсем иначе был к нему расположен" но это едва ли справедливо:государь тогда не хотел еще видеть Сперанского и ему было приказаноотправиться прямо в назначенную губернию: государь простил его, нодалеко не вполне. Управление пензенской губернией должно было убедитьвсех насколько и как изменился Сперанский. Пост, занятый Сперанским,был один из труднейших; без преувеличения можно сказать, что немногиесчастливцы уходили с подобных мест без суда, без бесконечных тяжб и счистой репутацией.

ПребываниеСперанского в Пензе интересно, как время его примирения спетербургскими сферами, явное обращение некогда политического деятеляв хорошего чиновника; в частности оно интересно изменением еговзглядов на задачи управления.

ВПензе Сперанский открыл путь к государю. До сих пор ни одно из егописем к Александру не удостоено было личного ответа; путь этотСперанский нашел чрез кн. А. Н. Голицына. Сперанский всегда былрелигиозен, всегда был наклонен к мистицизму, к внутреннемухристианству. Тем радостнее было для него мистическое настроениегосударя: создавалась почва для нового сближения. В ряде писем кн. А.Н. Голицыну Сперанский и в восторге от манифеста об образованиисоединенного министерства и от деятельности библейского общества; вПензе библейское дело росло помалу, но ежедневно; Сперанским обещаноГолицыну лично вступить по делам этого общества в сношение сдворянством. Зная любовь государя и Голицына к всякого родапустынникам и затворникам Сперанский просит Голицына испросить угосударя разрешение ему краткого отпуска для посещения "пресловутой"Саровской пустыни; он надеялся там найти, судя по рассказам, силувнутреннего христианства. Он не хотел просить отпуска обычнымпорядком чрез министерство полиции ("почтут сиепустосвятством"), он надеялся, что Голицын исходатайствует емуотпуск и сам же сообщит ему о результате. Дозволение было дано. Судовольствием Голицын, а за ними и Александр I, узнавали, что отнынеСперанский всем пытливым тонкостям авторов предпочитает чтение ЕфремаСирина; Сперанский шел даже дальше: он спрашивал Голицына, что значитвообще чтение самых истинных пророческих книг, когда надо идти к Богуживыми путями.

Кэтому времени Сперанский окончил перевод Фомы Кемпийского, который онпожертвовал библейскому обществу; государь соизволил приказатьнапечатать перевод на свой счет. Сперанским переведены были"Избранные места из творений Таулера". В противоположностьГолицыну и Александру Сперанский не хотел, однако, заимствоватьполезное чтение из посторонних кладезей, отчего не попытаться —из собственных источников, у него уже готовы были "Избранныеместа из бесед св. Макария Великого". В Перми и деревенскомуединении Сперанский прошел творение отцов церкви; такжеосновательные знания позволяли ему отнестись совершенно критически кмодному тогда мистику — Бему.

Поделам библейского общества Сперанский осмелился принести личнопоздравления государю и получал ответы уже лично от государя, —ответы, ярко обрисовывающие тогдашнее мистическое настроениегосударя.

САракчеевым Сперанский поддерживал весьма почтительные отношения;переписка касалась, главным образом, продажи Великополья. В самыедружелюбные сношения вступил Сперанский с Гурьевым, о котором он такрезко отзывался еще в пермском письме. Надо признать, что и Гурьевбыл весьма любезен со Сперанским, сообщал ему свой предположения,спрашивал мнения составителя финансового плана. Тяжело читать ответыСперанского — "сии (Гурьева) превосходные учрежденияставят наше правительство на такой высоте финансовых соображений, ккоторой и сама Англия доходила веками"... "В одной Англииможет министр говорить с таким достоинством"...."остаетсяжелать, чтобы все благонамеренные люди считали долгом совестиподдерживать правительство в его видах".

БлагодаряГурьеву Сперанский получил высший губернаторский оклад жалованья, попредставлению Гурьева ему продолжена была аренда; наконец, зауспешные операции по винной продаже, за восстановление казенногоБрилевского завода Гурьев же исходатайствовал Сперанскому 5000десятин земли в Саратовской губернии. Это показывает насколько полнобыло примирение Сперанского с курсом, которого держалось тогдашнееправительство.

Кн.Голицын, Аракчеев, Гурьев — всегда держались других убеждений,чем Сперанский. Можно заподозрить, что в переписке с ними Сперанскийне искренен, что он до известной степени подделывался под ихполитические и общественные взгляды. Письма к Кочубею, который посвоим воззрениям стоял всегда весьма близко к Сперанскому, указывают,что перемена воззрений Сперанского вовсе не была так глубока: "Еслибы теперь вопросили, какие же для внутреннего устройства Россииучреждения наиболее нужны, — не теряясь в воздушных высотах,можно было бы с достоверностью ответить: всего нужнее учреждение илиустав об управлении губерний. Мысль о лучшем губернском уставе самауже приведет к другим учреждениям для внутреннего гражданскогопорядка необходимым, — к учреждениям, кои во всехслучаях должны предшествовать преобразованиямполитическим, если желают, чтобы сии последние когда-либо у насвозникли с прочною пользою и без потрясений". Словом: добраяадминистрация есть первый шаг; а в администрации правила и учреждениязанимают первое место; выбор и наряд исполнителей второе.

Переднами почти прежний Сперанский, Сперанский последней редакциизнаменитого "Плана"; разница и существенное лишь в том, чтотогда он начинал с верхов, т. е. центральной администрации, —теперь, став ближе к провинции, он на первое место ставит реформугубернских учреждений.

Цитатаприведена из письма к Кочубею, написанного Сперанским по поводувесьма известного проекта 1816 г. о наместничествах. Вероятно, поэтому же поводу написана Сперанским записка. Россия есть и всегдабыла государство военное. Гражданские установления ее —средства, а не цель; они не имеют самостоятельности ни в людях, ни взаконах, ни в учреждениях. Однако теперь время перейти от воинскихначал управления к гражданским. Необходимость этого переходадоказывается так же, как в первых редакциях "Плана"доказывалась зрелость России к политической реформе: состоянием умов,общим неопределенным недовольством, упадком значения чинов и орденов,ропотом и т. п. Реорганизация управления центрального и местногонеобходима в связи с экономическим и образовательным подъемом страны.Сперанский цифрами доказывает, что одного дворянства не хватит на всегосударственные должности, что только путем привлечения кгосударственной службе и образованию других сословий правительствоможет обеспечить себе достаточный контингент служащих. Еще разСперанский подчеркивает необходимость составить свод законов и наэтот раз предлагает (вероятно, разумеет себя), чтобы лицо, которомупоручено будет столь важное дело, было освобождено от всяких другихзанятий. В этой записке любопытна не лишенная меткости характеристикарусского управления, как, "военного". В общем Сперанскийстоит на той же точке, на которую он ступил с конца 1809 г., когдавыдвинулись все трудности политической реформы, а равно (позже) исоставления законов. Пребывание в Пензе убедило его в правильностипрежних взглядов на губернаторскую власть. По "Плану" —губернатор имеет надзор над движением всех частей (полиции, фабрик,торговли, почты. учебных заведений, казенного хозяйства) и всепредписания министерств к нему обращаются; он ответствуетминистерству, а управляющие ответствуют ему, т. е. губернатор нечиновник одного министерства внутренних дел или полиции, а хозяингубернии, лицо ответственное пред всеми министрами за все,происходящее в губернии, хозяин, ограниченный советом депутатов всехсостояний губернии, имеющих собственность.

ВПензе Сперанский воочию убедился, как далека была действительность отего предположения и с горечью писал: "губернатор есть хозяингубернии; но в том самом месте, где соединяются и ведаютсяхозяйственные части, в казенной палате, он может иметь одно толькослучайное участие. Губернатор есть надзиратель порядка вприсутственных местах; но все чиновники, к надзору сему определенные,не состоят в его ведомстве и даже за ним сами надзирают".Губернатор, по Сперанскому, совершенно не имел способов быть вдействительности хозяином губернии. Положение лично Сперанского, какгубернатора, было иное, чем, так сказать, обыкновенных губернаторов:почти все министры немедленно вступили с ним в весьмапредупредительную переписку (Аракчеев, кн. Голицын, гр. Кочубей,Козодавлев, Кампенгаузен, Гурьев); тем не менее, такой опытный делец,такой самостоятельный, самолюбивый и властный характер, какСперанский, живо почувствовал всю призрачность губернаторской власти,полную невозможность при тогдашнем составе сделать что-нибудьдействительно полезное для губернии. Следует припомнить, что тогдавсе казенное хозяйство (вино, соль, оброчные статьи) ведалосьвице-губернаторами, непосредственно подчиненными министру финансов;так что ближайший помощник губернатора был чиновником другоговедомства, и столкновения между ними были довольно обычным явлением.Что же оставалось делать Сперанскому? Сперанский понимал, для чего онназначен; что, конечно, он недолжен был доказывать, что деятельность его не антиправительственна;он не долженбыл даже доказать, что он может, имеет способности управлять; но ондолжен был доказать, что он способен своею деятельностью нераздражать общество и людей. Для этого надо было поладить спетербургскими и местными властями, а равно и с пензенским обществом— во-первых; а, во-вторых, не слишком долго засиживаться вПензе, ибо при долговременном пребывании невозможно было сохранитьдобрые отношения со всеми.

Последнююмысль несколько позже высказал Сперанскому замечательно определенногр. Кочубей, тогда управлявший министерством внутренних дел, отчегоотзыв его получает особое значение: "я у вас спрашиваю, можетели вы ласкаться, чтобы не имели вы впоследствии чрез несколько летвеличайших затруднений и неприятностей по управлению вашему? Неприводя в пример всех предыдущих генерал-губернаторов царствованийпрошедших и настоящего, я не вижу, чтобы отправление, от высшегоправления зависящее, имело то единство и ту систему, от коих вадминистрациях провинциальных пользы ожидать можно".

Сперанскийпонимал это не хуже Кочубея; с Петербургом у него установилисьнаилучшие отношения; возвращение его на службу приветствовали оченьмногие его друзья, бывшие сослуживцы и подчиненные. М.А.Балугьянскийвосклицал:Restitueris patrias, amicis, bonis omnibus, restitueris fortunasuperior! Бар.Аминов поспешил послать Сперанскому медаль, выбитую офицерами старойфинляндской армии в честь Александра Павловича, напоминая, что он,Сперанский, принимал большое участие в благополучии Финляндии. С. М.Броневский в дружественном письме вспоминал, что Сперанский научилего молитве "Господи, помилуй"! Бетсон, генеральныйфранцузский консул, посылал привет тому, кого имел счастье видеть ещев Эрфурте; Хавский прислал ему свое сочинение "О наследстве"и т. д.

Сосвоими подчиненными Сперанский обходился ласково, выхлопотал,пользуясь своим влиянием, им много наград, на приемах давал средствоот зубной боли. Всего труднее, казалось бы, ему было поладить сдворянством, которое было вооружено против него; к пензенскомудворянству принадлежала семья Вигелей, глава которой Ф. Ф. Вигель былврагом Сперанского везде, где только мог. Но, с другой стороны,Сперанскому в этом отношении много помог старый и верный его друг —А. А. Столыпин, тоже пензенский помещик; и скоро Сперанский, которыйвсегда умел, когда хотел, очаровывать людей, приобрел любовь иуважение пензенского дворянства. У губернаторов того времени бывалинередко столкновения с губернскими предводителями дворянства; уСперанского, напротив, с тогдашним пензенским предводителем Кишинскимзавязались и надолго сохранились наилучшие отношения. При первом жезначительном возмущении крестьян помещичьего села Кутли Сперанскийдал дворянству доказательство своего отношения к больному иживотрепещущему вопросу... Затем Сперанский и сам стал пензенскимпомещиком, приобретя имение Холеневка. В Пензе он приобрел такуюобщую любовь, которой удостаивались лишь немногие губернаторы; этопризнает и Вигель. Дворянство и купечество торжественно провожалСперанского; на одном транспаранте была надпись:

"Почувствоватьдобра приятство

Такоеесть души богатство,

КакогоКрез не собирал".

КогдаСперанский возвращался из Сибири, местное общество опять устроило емуторжественную встречу.

Итак,Сперанский блистательно доказал, что он истинный христианин, чтодеятельность его никого не возбуждает против правительства, что ончеловек вполне "спокойный", что он не только не врагдворянства, а, напротив, пользуется полными симпатиями этогосословия. По мере того, как стали выясняться столь благоприятныерезультаты, Сперанский усилению стал хлопотать о том, чтобы выбратьсяиз Пензы. Главным образом чрез старых своих доброжелателей — К.В. Нессельроде и В. П. Кочубея — он стал домогатьсясенаторства, дабы этим почетным званием закончить свою служебнуюкарьеру и выйти затем в отставку. Конечно, он был уверен, что теперьего не отпустят со службы, и что любимое его занятие —составление законов — не минует его.

Сибирь.

Ногосударь еще не хотел видеть его, не потому, чтобы он боялсявстретиться с тем, кто призывал его к суду Божиему, а потому, что непростил совсем личной обиды; поэтому Сперанский назначен был (22марта 1819 г.) сибирским генерал-губернатором; не столькогенерал-губернатором, сколько ревизором. Назначение это сначала,кажется, не порадовало Сперанского; по крайней мере, он в переписке свысокими своими корреспондентами не скрывал огорчения. Но уже изрескрипта государя он мог увидеть, что назначение это, вводилось ктому, что ему приходилось вместо обычных 1500 верст, отделяющих Пензуот Петербурга, сделать 12000 верст. Затем он утешился мыслью, чтопутешествие его будет небесполезно для обширного края; он дажемечтал, что и Жуковские и Мерзляковы из рода тунгусов и остяковвоспоют имя его, как греки воспели Кадма или скандинавы —Одина. Во всяком случае Сперанский не думал и ее хотел посвятитьбогатые силы свои Сибири; проревизировать управление края, наметитьсредства для исправления и поскорее в Петербург, — "я неболее, как на год и много если на год с половиною должен отправитьсяв Сибирь". Так, Сибирь была лишь второю ступенью для возвращениясебе почетного положения в Петербурге.

27мая 1819 г. Сперанский вступил в свою новую должность в Тобольске; 9февраля 1821 г. он выехал уже из Сибири (из Тюмени); он выехал быраньше, если бы не был задержан государем. Войти глубоко, войти слюбовью в сибирские дела, Сперанский не хотел. Напрасно Козодавлев(игравший в истории Сперанского двусмысленную роль, теперь сильнозаигрывавший опять с Сперанским) интересовался, дошло ли доСперанского известие, что он подал в комитете министров по сибирскимделам отдельное мнение; напрасно бывший союзник Армфельда и Балашовауверял Сперанского, что он "враг самовластия, а особливонашинскаго"; что он любит "муниципальное правление,магистраты и прочее сему подобное"; что он "до коронныхчиновников по губерниям небольшой охотник: они только подкрепляюттаканиемсамовластиеместных начальников"; напрасно также он послал Сперанскому вподарок книгу Прадта "Sur les colonies" и советовалпрочитать madame Stahl sur la rèvolution française.Сперанский понимал лучше, на каких началах устроить сибирскоеуправление в будущем, чтобы все остались довольны, убедились бы, чтоон недаром прокатился в Сибирь, и чтобы проекты его не встретиливозражений Аракчеева, Гурьева, Голицына, спорить с которымисколько-нибудь крупно он теперь не хотел и не мог. Сперанский всегдабыл аристократ духа, который был не прочь, чтобы остяцкие Мерзляковывоспевали его и его любимую дочь, но искренней любви к низшим классамнаселения у него не было. Он был очень доволен, что его Великопольекупили под военные поселения за 140000 руб. acс.; в дневнике егопопадаются фразы — в Екатеринбурге — "умные люди,хотя и с бородами". В Томске — "духоборцы.Незначительная сволочь до 10 человек". "Весь путь отКанского до Красноярска есть сад; но деревни бедны, грязны; обывателибольшею частью народ пьяный и ленивый". В проведенные им вСибири полтора года он много занимался делами, разбирал бесконечноечисло жалоб, временами он находил, что недаром Провидение прислалоего сюда, но все же мыслями был в Петербурге, или спешил углублятьсяв Геродота, Шлегеля, — Geschichte der alten und neuenLiteratur, записывал сам все время показания барометра, учил Жоржа;порой даже заметно, что этот сильный ум стареет, занят мелочами.По-прежнему доносил Голицыну об успехах библейских обществ; в какомгороде находил отделение общества, там Сперанский спешил вступить вчисло членов; где не было (Нерчинск, Якутск), основывал товарищества.Всем, что попадалось ему по пути, Сперанский интересовалсячрезвычайно живо: развалинами, местными обрядами, инородцами, ихобычаями, животными, растениями, — всему искал объяснения; надвсем этим царила масса жалоб, жалоб без конца. Только опытные рукиСперанского могли разбираться в этом море жалоб, исков, дрязг и пр.

Результатомнаблюдений и работ в Сибири явилось обширное сибирское учреждение1822 г.

Всибирском учреждении 1822 г. отразились обычные свойства работыСперанского. Обстоятельства и условия на этот раз были гораздо менееблагоприятны, чем прежде; сам Сперанский был не тот; сибирскимучреждением он держал экзамен своего рода, причем он хорошо зналжелания и мысли своих негласных экзаменаторов. Предмет ему был малоизвестен: недолго он там пробыл и все время мысли его были далеко отСибири. Тем не менее, он желал доказать urbi et orbi, что его недаромпосылали в Сибирь. Как некогда к "Плану", манифестам, —к сибирскому учреждению присоединено немало рассуждений хорошегоидейного содержания, в которых высказано много хороших слов и мыслей.

Чтокасается до сути дела, то Сибирь получила немного, не так много, какдумала она сама. И в Сибири Сперанский завоевал общественное мнение —ошибки 1809—1812 гг. он не повторял.

Поего предложению, Сибирь прежде всего разделена была на две Сибири;обычный прием Сперанского, но прием чисто бюрократический:увеличением числа чиновников обеспечить лучшее управление. Послеэтого единство Сибири распалось, образовались две крупных области,правители которых могли вести отдельную политику. С точки зренияцентрализации — это было выгодно для государства. Дляобеспечения большей законности Сперанский ввел в сибирскую жизньколлегиальное начало, идею советов. Только с первого взгляда введениеколлегиального начала может показаться противоречием прежним идеямСперанского. Приверженец единоличного начала в организацииисполнительной власти в центральных органах, Сперанский всегда и в"Плане", и в устройстве Финляндии, и позже в записке огубернских учреждениях — высоко ставил коллегиальное начало —"безотчетное и личное действие губернского правления, писалСперанский в записке около 1827 г., должно подчинить надзоруместному, не личному и самовластному, каков есть надзоргенерал-губернатора, и не слабому и ничтожному, каков есть надзорпрокурора, но надзору коллегиальному, постоянному, на твердыхправилах установленному, имеющему власть не только заявлять за тысячуверст беспорядки и злоупотребления, но прекращать их, остановляя злоне спустя месяцы и годы, но в самом его начале; держать чиновников встрогой дисциплине; преследовать виновных судом". Для СибириСперанский остановился на бюрократических советах, составленных изпредставителей разных ведомств, объединенных в совете, имевшем,однако, ничтожное значение: при генерал-губернаторах образованысоветы главных управлений, при губернаторах — губернскиесоветы, в округах — окружные советы. Наибольшее значение должныбыли иметь советы главного управления. В этот последний советСперанский проектировал включить бригадного начальника внутреннейстражи, окружного начальника путей сообщения и советников главногоуправления по штату. В учреждении первая часть этой статьи измененатак: положено шесть штатных чинов совета: три по представлениюгенерал-губернатора и три по представлению от министерства.

Естьмнение (Прутченко), что мотивом изменения было желание ослабитьсовет; что Сперанский стремился окружить генерал-губернатора возможновлиятельным советом и потому включил туда двух лиц военного звания,начальствующих отдельными частями и не находящихся в непосредственнойзависимости от генерал-губернатора. Едва ли с этим мнением можносогласиться; генерал-губернаторы штатские у нас редкое исключение; апри военном генерал-губернаторе (не говоря уже о том, что в Сибиринередко губернаторы были также и командующими расположенными тамвойсками) военные чины совета главного управления давали меньшуюгарантию самостоятельности, чем члены по назначению от министерств.

Советыглавного управления имели совещательноезначение; этоположение совершенно ясно выражено было в § 257.

Составленноетаким образом учреждение не обеспечило ни плодотворности работы, низакономерности ее (Прутченко). Очень скоро жизнь дала яркоедоказательство того, насколько новое управление осталось чуждым,разобщенным с населением. Дело, в котором Сперанский принималживейшее участие, это положение о земских повинностях в Сибири. Поинициативе Сперанского решено было заменить натуральные повинностиденежными, снять с населения тяжелую дорожную повинность, образовавпостепенно из бродяг и ссыльных рабочие команды, содержание которыхотнести на счет земских повинностей.

Несмотряна некоторую настойчивость, обнаруженную Сперанским, действовавшимчрез сибирский комитет, меры эти в жизнь не прошли. Легко написать набумаге — образовать из ссыльных и бродяг рабочие команды исодержать их в строгой дисциплине; чем на деле были эти команды, какони себя вели, какие жалобы поднялись на них — это легко тожесебе представить; затем, главное, сибирскому крестьянину, нередкожившему безбедно, но, за отсутствием почти рынков сбыта, заменитьнатуральную повинность денежною было крайне тяжело (возражениеКатерина). Чрезвычайно любопытна резолюция императора Николая I,который признал, что "лучшие судьи удобнейшего исполненияземских повинностей суть сами жители. Они ближе знают, где, что и ктоможет исправить деньгами, где, что и кто сам собою, своими руками исвоею лошадью". Государь приказал опросить местных жителей.

Никтоникогда не скажет, чтобы государь Николай Павлович был сторонникомучастия общественных сил в управлении, а Сперанский предоставил этимселам еще менее возможности влиять на управление, хотя бы толькодоставлением сведений, чем это допускал император Николай I.

Планомерностине было, не было и закономерности; если какие чины советов главногоуправления и проявили некоторую самостоятельность, так это как разчины, назначенные от министерства. Сибирское учреждение написаноСперанским как бы мимоходом.

Нидетство и юность, проведенные в провинции, ни время ссылки, нипензенское губернаторство, ни обладание деревнями не дали ему нинеобходимых сведений, ни опыта: интересы его всегда были в другомместе, и провинциальная жизнь казалась ему всегда слишком мелочной.

22марта 1821 г. Сперанский возвратился в Петербург. "Выехал 17марта 1812 г. Возвратился 22 марта 1821 г. Странствовал 9 лет и 5дней". Государь приехал из Лайбаха в Царское Село 26 мая, 6 июняСперанский был принят государем; лишь 31 августа государь говорил сним о причинах ссылки его.

ВозвращениеСперанского первоначально чрезвычайно взволновало общественныекружки: рассчитывали, что он скоро займет прежнее положение, т. е.станет во главе гражданского управления и что, следовательно, Россияснова вступить в пору реформ, необходимость которых чувствоваласьтогда может быть сильнее, чем когда-либо. Сам Сперанский такженадеялся на нечто в этом роде. Но этого не только не произошло, ноСперанский даже не получил более никакой отдельной части(министерства) в свое управление. Он назначен был членомгосударственного совета, в награду получил 3486 десятин земли вПензенской губернии, затем ему же поручалось управление комиссиейсоставления законов, — на время отсутствия кн. П. В. Лопухина.Для рассмотрения его отчета о Сибири и тех мерах, которыепредполагалось принять по сибирскому управлению, учрежден былсибирский комитет (Кочубей, Гурьев, Аракчеев, Голицын, Кампенгаузен иСперанский). В комитете этом, состоявшем из лиц, с которымиСперанский был в переписке, предположения Сперанского прошли в общемлегко; особого оживления в правительственную деятельность они невнесли, так что занятия эти, равно как и отдельные поручения,многократно дававшиеся Сперанскому, не могли отвлекать его вниманияот законодательной работы. Но в комиссии законов, где начальникомоставался его старый недоброжелатель кн. Лопухин, а главным почтиединственным работником был сильнейший враг его Розенкампф, —положение Сперанского было неопределенное.

Сперанскийпоспешил представить государю обозрение дел комиссии (21 августа 1821г.); в обозрении он не пощадил комиссии; он указывал не только навесьма значительную неполноту трудов комиссии и нанеудовлетворительное исполнение замечаний государственного совета, нообвинял даже комиссию в спутанном и затемненном "как бы снамерением" слоге, своды комиссии представляли из себябезобразную смесь. (Майков).

Вовсяком случае приговор этот едва ли справедлив; самолюбие Сперанскогобыло слишком задето всем, что случилось с выработанными им частямиуложения, чтобы он мог быть беспристрастным судьей в этом деле,работе своего врага. Обстоятельства переменились и теперь дляисправления сделанного комиссией Сперанский предлагал сделать то же,что в 1812 г. враги его сделали относительно его финансовых мер, аименно — "чтобы, назначив, писал Сперанский государю, дляэтого рода занятий особый день в неделю, приказано было комиссиивносить в это заседание советы по порядку ее работы. Как член советая (Сперанский) буду делать и вносить письменные примечания. Советбудет их рассматривать и судить", т. е. работы комиссии будутобличены не частным мнением лиц, а целым сословием.

ПредложениеСперанского было принято государем и в этом смысле дан был на имяЛопухина рескрипт, коим Сперанскому ее только предписывалось особозаниматься сим делом, представлять свои изъяснения и примечания настатьи, но ему поручалось составление журналов этих заседаний советаи доклад их государю. Неудивительно, что скоро, чрез пять месяцев,Розенкампф уволен был из комиссии.

Сперанскийстал во главе дела, но комиссия ему не была подчинена; местоРозенкампфа занял Балугьянский, старый приятель и сослуживецСперанского. Тем временем в государственном совете начались прения повносимым Сперанским проектам комиссии (с 21 ноября 1821 г. по 21декабря 1822 г., 49 заседание: из 1343 рассмотренных статей осталосьбез перемены только 622). В общих собраниях первенствовал взамечаниях Мордвинов; одно дело — глава о браке —причинило большую неприятность Сперанскому: он временно рассорился скн. А. Н. Голицыным и получил замечание от государя. Исправленноесоветом уложение (первые две части которого три раза были рассмотренысоветом) все-таки не увидело света: введению его в действиепротивился сам Сперанский; несмотря на внесенные по его же инициативепоправки и переделки, он продолжал считать работу слабою, нуждающеюсяв коренной переделке. Образ действия Сперанского во всем этом делепредставляется загадочным: к чему же было заставлять государственныйсовет так работать, посвятить ему 49 заседаний, вызвать столькоспоров.

Вавгусте 1824 г. в совет внесен был проект уголовного уложения, но иэто дело скоро, в начале следующего года остановилось.

Всовете Сперанский, конечно, был видным членом, но поведение его былоочень осторожное. Во время бурных прений в совете по проекту Гурьеваоб установлении пошлин с наследства, против которых с жаром восставалМордвинов, увлекший за собой и департамент, и общее собрание,Сперанский стал на сторону Гурьева; с другой стороны, некоторыемнения Мордвинова изложены Сперанским. К искусному перу Сперанского взатруднительных случаях государственная канцелярия также охотноприбегала (по делу гр. Каменского с поваром-французом, когда кн. А.Г. Куракин очень резко отозвался о действиях гр. Каменского).

Вчастной жизни Сперанский поддерживал хорошие отношения спредставителями тогдашнего высшего служебного общества в Петербурге:с главным своим покровителем Аракчеевым Сперанский работал в комитетепо военным поселениям; в начале 1825 г. им и была издана брошюра "Овоенных поселениях", имевшая целью примирить общественное мнениес этим крайне непопулярным учреждением. В душе своей Сперанский,конечно, держался совсем другого взгляда на поселения; но кто жерешился бы тогда громко критиковать их?..

Вобщем кредит Сперанского падал и довольно сильно: с 1823 г. онобратился в рядового члена совета, которому иногда давались поручениязаконодательного характера (уставы о коммерции, коммерческомсудопроизводстве, о банкротстве); государь в 1824 и 1825 гг. совсемне принимал Сперанского с бумагами, несомненно, что он охладел кнему; есть известия, что государь недоброжелательно относился к тому,чтобы близкие ему лица входили в сколько-нибудь тесные сношения сСперанским. В 1822 г. Сперанский, наряду со всеми лицами, состоявшимина государственной службе, дал подписку о непринадлежности к тайнымобществам и масонским обществам; дав подписку, Сперанский прибавил:"в 1810 и 1811 гг. повелено было рассмотреть масонские делаособому секретному комитету, в коем и я находился. Дабы иметь о делахсих некоторое понятно, я вошел с ведома правительства в масонскиеобряды; для чего составлена была здесь частная и домашняя ложа измалого числа лиц по системе и под председательством доктора Фесслера,в коей был два раза. После чего, как в сей, так и ни в какой другойложе, ни тайном обществе не бывал; да и сами собрания сии, непринадлежавшие к числу правильных и установленных лож, сколько мнеизвестно, сами собою прекратились".

Частнаяжизнь Сперанского в эти годы ознаменовалась чрезвычайно важным длянего событием: дочь его, столь им любимая, единственная радость егона земле, Елизавета Михайловна вышла замуж за Α. А.Флорова-Багреева, черниговского гражданского губернатора,родственника гр. В. П. Кочубея. С этого времени начинается обширнаяпереписка Сперанского с зятем: старик очень занят был свадьбой, онпостоянно в "свете", то у Кочубеев, то у Васильчиковых, тоу Лобановых, то у кн. Прозоровской. Сперанский деятельно хлопочет об"Анне ? ст." для зятя, устраивает его дела, сообщает, чтовесь город толкует о свадьбе их; дает, конечно, наставления будущемузятю; с Багреевым Сперанский откровеннее и разговорчивее, чем сосвоими родными, которые слишком далеко стоят от своего знаменитогородственника; зятю он сообщает о некоторых слухах, о наградах ипередвижениях по службе.

Сперанскийв начале царствования Императора Николая I.

Вступлениена престол императора Николая изменило положение Сперанского: приНиколае Павловиче он занял то место, на которое имел полное право, ккоторому давно готовился: он поставлен был во главе составления сводазаконов, он стал официальным юрисконсультом русского правительства.Принципиального разногласия между ним и новым самодержцем не моглобыть не только потому, что Сперанский "смирился", не толькопотому, что Сперанский давно уже стал сотоварищем Аракчеева и кн. А.Н. Голицына. Еще до ссылки своей Сперанский убедился в необходимостисохранить, по крайней мере, до поры до времени самодержавие и считалвозможным утвердить законность, различить "закон" и "указ"при сохранении самодержавия: это и было идеалом Сперанского с 1810г., от которого он с горечью отступил в 1810 г.; император Николай,безусловно, намеревался и искренно хотел водворить самую строгуюзаконность в царстве своем; он прекрасно увидел, в каком хаосепребывало тогдашнее управление Россией; с создавшимся положениемвещей он не хотел мириться. Были и другие черты у императора Николая,сблизившие его со Сперанским: вера в форму, вера в силу предписания,приказы, стремления к наибольшей централизации.

НиколайПавлович не вверил Сперанскому никакой отрасли управления, считая егонедостаточно положительным человеком, но зато составление законовпоручено было Сперанскому: работа Сперанского — лучшее делотридцатилетнего царствования Николая ?. О кончине АлександраПавловича Сперанский узнал 27 ноября в Невской лавре; Сперанскийявился туда на молебен о здравии, по получении письма ЕлизаветыАлексеевны, в котором стояло: "il y а im mieux décidé,mais il est tres faible". Во время причастного в Невский явилсягенерал Нейдгарт и объявил горестную весть; в одно мгновение ока онаразлилась по всей церкви и обнаружилась рыданием.

ДляСперанского настали трудные и тяжелые дни; о тайном обществе он,вероятно, знал. В доме у него тогда проживал такой видный декабрист,как Батеньков. Может быть, Сперанский знал, что новые люди пыталисьосуществить то, что он надеялся ввести в России совершенно мирнымпутем; он, может быть, знал, что имя его и его политического другаМордвинова произносилось декабристами, что они рассчитывали на них.

Впрочем,у себя дома Сперанский решительно запретил всякие разговоры ополитике, об отречении цесаревича. Со времени катастрофы он сталчрезвычайно осторожен; даже когда он получал явно несостоятельныеприказания он позволял себе лишь одно слово: "чудаки".Батеньков вздумал было проверить городские слухи о том, чтоцесаревича удаляют, но Сперанский прервал его словами: ежели нехочешь погибели себе, то не занимался бы тем, что до тебя неотносится.

13декабря Сперанский вызван был во дворец для составления манифеста;сперва это дело было поручено Карамзину, но редакция последнего неудовлетворила Николая ?; тогда и обратились к искусному перуСперанского. Проект Сперанского был принят; им же было написанописьмо от государя цесаревичу Константину Павловичу.

Такоеприближение очень обрадовало Сперанского; вернувшись домой он сказалдочери, что император обещает нового Петра Великого. Когдаприсутствовавший при разговоре Батеньков огорчился таким отзывом,заметив Елизавете Михайловне, по уходе Сперанского, что все думают осебе, о России — никто; то последняя ответила: у вас странныежелания, менее всего надеялась их от математика. Перестаньте оненужном хлопотать; это их дело (указав на малютку). Время всесделает, а мы должны теперь радоваться.

ЕслиНиколай Павлович произвел на Сперанского такое впечатление, что онготов был видеть в нем Петра ?, то первые впечатления НиколаяПавловича о Сперанском были обратные, в чем Николай Павлович исознался впоследствии: "Михаила Михайловича не все понимали, ине все довольно умели ценить; сперва и я сам, может быть, больше всехбыл виноват против него в этом отношении. Мне столько было наговореноо его либеральных идеях; клевета коснулась его даже и по случаю 14декабря, но все эти обвинения рассыпались как пыль". Дело в том,что некоторые подсудимые показали, что надежды свои на успех онистроили на содействии Мордвинова, Сперанского и других. Показания этибыли расследованы самым секретным образом; производившийрасследование Боровков пишет: "по точнейшим изысканиямобнаружилось, что надежда эта была только выдуманною и болтовнею дляувлечения легковерных".

Какчлен совета, Сперанский был судьею в деле декабристов; нечего иговорить о том, что такой законник, как Сперанский, должен былчувствовать в суде, который менее всего походил на правильный суд.Сперанскому выпала более активная роль: он был избран в ту комиссиюсуда, которой предоставлено было определить степень преступности имеру наказания каждого обвиненного. Участие его, как юриста в этойкомиссии, вероятно, значительное, тем более что он же избран былпосле в комиссию всего из трех лиц для составления всеподданейшегодоклада. Приговор комиссии, принятый судом, известен: пятерыхчетвертовать, 31 человека казнить отсечением головы, прочих сослать ввечную каторгу и т. д.

Естьвполне достоверное свидетельство, что Сперанский чувствовал себяочень расстроенным в эти месяцы.

Такимже, как в Верховном суде, Сперанский был и в комитете 6 декабря 1826г. Комитет этот (Кочубей, Толстой, Васильчиков, Голицын, Дибич иСперанский) должен был составить программу нового царствования,наметить ряд преобразований административных и социальных. Вопросаполитического не поднималось; последнее обстоятельство непротиворечило идеям Сперанского, ибо комитет ставил ту же цель, чтоего план в последней редакции, т. е. образовать вокруг самодержавногогосударя учреждения, вполне обеспечивавшие законный ход в жизни.Комитет начал свою работу с пересмотра узаконений о высшихгосударственных учреждениях (совет, комитет министров, министерства ит. д.). В вопросах этих Сперанский давал разъяснения, иногда весьмапространные. Сперанский старался провести обломки прежнего своегоплана: разделить сенат на два — судный и правительствующий,уничтожить комитет министров, заставить министров действоватьрешительнее, брать на свою ответственность те случаи, которые могутбыть разрешены по разумузаконов, а необращаться при всяких мало-мальски сомнительных случаях заразрешением к верховной власти. Ho проводя этот проект, Сперанский ненапоминал ни о предположенных в 1811 г. высоких правах судебногосената, ни о дополнении его выборнымичленами; дляобновления сената, для усиления его он теперь останавливался намысли, что в сенате могут быть назначаемы не только особи третьего,но и четвертого класса. В "Плане" 1810—12 гг. виднапопытка приблизить население к монарху, воспрепятствовать бюрократиистоять стеною между монархом и населением; теперь, в комитете 6декабря, Сперанский ни о чем подобном не говорит и не думает.

Ввопросах местного управления комитет принял мысль Сперанского обучреждении общих присутствий при губернаторах и в уездах, т. е. почтите же советы, которые Сперанский дал для Сибири; мысль эта не былаосуществлена. В "законе о состояниях", выработанном вкомитете, последний также следовал авторитету Сперанского. ОтношениеСперанского к крепостному вопросу известно: он мирился с крепостнымправом настолько, что никогда не ставил уничтожение его в основусвоих проектов даже эпох 1810—1812 гг., вопросы политические ифинансовые в глазах его всегда имели первенство пред разрешениемкрестьянского дела. Сперанский в теперь указывал длинный и долгийпуть постепенных мер, после которых можно было ограничитькрестьянские работы и повинности на помещиков условиями,определенными в договорах между обеими сторонами. Сперанским жесоставлены были записки о дворовых, принятые комитетом; их основнаямысль — рядом мер с одной стороны затруднять увеличения этогокласса, а о другой ускорить сокращение его: в переписи обозначитьотдельно дворовых от крестьян, запретить вторых переводить вдворовые, запретить ставить крестьян в рекруты вместо дворовых и viceversa, дозволить дворовых вместо крестьян и т. п. Сперанский жеуказал на необходимость улучшения быта казенных крестьян; эта егомысль и привела к образованию нового министерства государственныхимуществ.

Сводзаконов.

Несмотряна то, что император Николай вначале несколько колебался в довериисвоем к Сперанскому, последний уже в январе 1826 г. представилгосударю четыре записки с своими предположениями об окончании дела;Сперанский не щадил комиссии законов ни ее устройства, ни ее членов.Доводы Сперанского были уважены; государь решил взять это дело внепосредственное свое ведение. Для этого учреждалось II-ое отделениеСобственного Его Величества канцелярии; комиссия составления законовбыла упразднена, дела ее переданы в новое учреждение. Но неСперанский стал во главе II отделения; на это место назначен был М.А. Балугьянский, управление же всем делом и доклады государювозложены были на Сперанского. Едва ли верно объяснение Корфа, чтодело устроилось так по инициативе самого Сперанского, опасавшегосявозбудить снова зависть своих врагов. Сперанский безусловнорассчитывал, вернувшись из Сибири, на то, что он займет местоминистра. Гораздо правильнее второе указание Корфа, что государьназначил Сперанского по необходимости,не найдя вокругсебя никого, кем бы он мог заменить Сперанского. Николаю Павловичуизвестно было мнение Александра ? о Сперанском и он не видел причиныпока изменить это мнение. Слова, сказанные им Балугьянскому: "смотриже, чтоб он не наделал таких же проказ, как в 1810 г.: ты у менябудешь за него в ответе", — определенно рисуют положение,занимаемое тогда Сперанским: его талантом и знаниями хотелипользоваться, но он должен был находиться под присмотром. В этом,конечно, было много обидного лично для Сперанского, но возможностьвыполнить свое любимое дело, дать России свод, заставила его статьвыше расчетов самолюбия; история должна только преклониться предрешением Сперанского.

Вместес тем, Николай Павлович дал решительное указание, что должносоставить II отделение, — свод или уложение? Под первымразумели свод законов существующих, с исключением всегонедействующего, но без всяких изменений в существе их. Под вторым —таковой же свод, но с дополнениями и исправлениями. Государь приказалследовать первой системе без всяких изменений. Решение это, вероятно,было принято по предложению Сперанского; если это так, то в этомнаходится прямое указание, в каком направлении совершалось изменениеидей Сперанского; обширные его записки 1805—1812 гг. написаны вубеждении сходстварусской историис историей запада; к Николаевскому времени он постепенно перешел кубеждению противоположности начал нашей жизни с началами западнойжизни: все западные государства получили богатое наследство: римскиезаконы, России же из римского наследства ничего не досталось;законодательство наше должно все почерпать из собственных своихисточников. Наш свод должен быть по составу Corpus juris Юстинианов,содержание же его совершенно отличное.

Составитьсвод Сперанский решил так же, как составлен был образец, т. е.Corpus, но по началам, установленным Беконом: 1) законы, вышедшие изупотребления исключить; 2) все повторения также; 3) статьи сводаизлагать словами законов; 4) многочисленные статьи сократить (мотив,рассуждения, случай); 5) из законов противоречащих избирать тот,который лучше других. Это последнее правило Бекона Сперанский заменилдругим: из двух несходных между собою законов надлежит следоватьпозднейшему, не разбирая лучше ли он или хуже прежнего; 6) проверитьсвод, дабы не вкрались в него законы новые под видом старых; 7) кромеобщеимперского свода местные законы изложить в особенных сводах(остзейском, западных губерний).

Сперанскийобразовал II отделение, пригласил туда несколько профессоровуниверситета (кроме Балугьянского, Плисов, Куницын, Данилович),пригласил некоторых молодых людей, воспитанников царскосельскоголицея, московского университета; некоторые ему были предложены,например Дибич пишет Сперанскому: государь император узнал, чтостарший адъютант егерского полка штабс-капитан Кутузов имеетнаклонность и способность к занятиям по части законоведения, поэтомунельзя ли его принять; конечно, Кутузов был принят. О работах этихлиц Сперанский докладывал государю, докладывал так сказать мастерски,т. е. он умел испрашивать своим подчиненным щедрые награды, почетныеи денежные. Работу канцелярии Сперанский всегда умел образовать, такчто с этой стороны Сперанский был обставлен хорошо.

Общеизвестнырезультаты этой работы: в апреле 1830 г. напечатано было первоеполное собрание законов (45 томов, 48 частей, начиная с уложения царяАлексея Михайловича по 12 декабря 1825 г.), а в конце 1832 г. готовбыл печатанием и свод законов, в 15 томов, заключавших в себе до42000 статей.

Помере окончания трудов этих, волнение все более охватывалоСперанского; хранилась масса черновых его записок, записочек(особенно К. Г. Репинскому) разными заметками, сомнениями, вопросамио судьбе свода. Интересно, что Сперанскому не хотелось и в количествеотстать от Юстинианова Corpus, — он пишет в черновой: числовсех статей в своде 36 тыс., а с приложениями до 42 тыс., в Corpus'e— 45 тыс. статей; своду своему он дает девиз "Structuranova veterum legum" (Baco, Aph., 62). Для достижения такихрезультатов из архивов всех государственных, сенатских и коллежскихархивов были собраны сперва реестры всех узаконений; по ним составленобщий реестр; затем обратились к первоисточникам: осмотрено былоболее 3000 книг сенатских протоколов, важнейшие постановлений свереныс подлинниками, хранившимися в кабинете его величества или всенатском архиве; уложение ц. Алексея Михайловича взято было измосковской окружной палаты и т. д.

Колоссальностьработы, количество ее вне сомнения; но затем должен был поднятьсявопрос о качестве.

Относительнопервого полного собрания Сперанский мог не опасаться критики;конечно, он не мог рассчитывать, чтобы в собрании не было пропусков,но огромность собранного материала была очевидна, и некоторыепропуски не имели существенного значения, так как собрание и непредполагалось для практических целей: ученые же критики могливысказаться много позднее, ибо только послеиздания собранияи свода могла явиться наука русского права.

Иноедело свод.

Правда,до некоторой степени свод был уже проверен, ибо по мере составлениясвода отдельные части его подвергались ревизии в соответствующихведомствах, и затем образован был при министерстве юстиции особыйкомитет для ревизии всего свода.

Любопытно,что на состав этого комитета Сперанский имел влияние; так он доноситИмператору докладною запискою, что, по его, Сперанского, мнению, визвестный комитет могут быть употреблены сенаторы: Энгель, Баранов иБолгарский; есть далее черновая его докладной же государю о том, чтоБаранов жалуется на расстроенное здоровье, Энгель просится к водам;сначала в этом комитете председательствовал управляющий министерствомюстиции кн. А. А. Долгоруков, позже за его болезньюпредседательствование перешло к Д. В. Дашкову. Вообще с ревизиейсвода у Сперанского было немало хлопот; напр., в департаменте внешнейторговли был уже составлен свод; Канкрин предлагал Сперанскомудополнить департаментский свод тем, который будет прислан из IIотделения, и затем исправленный и дополненный департаментский сводпредставить в государственный совет. Сперанский на это не согласился;через несколько времени в этот департамент прислан был из IIотделения Устав Внешней Торговли; тогда департамент отвечал, что,сделав сличение своего свода со сводом и отделения, он не открылничего такого, чем бы должно было дополнить уже составленный свод.Сперанский объяснял в ответе, что прислан Устав внешней торговли, вкотором таможенные узаконения попадаются случайно, а таможенный уставдоставлен будет позднее. Переписка эта едва ли не свидетельствует,что некоторые ведомства были не прочь стать причастными ккодификации, разделить со Сперанским славу дела.

Пройдячерез все эти мытарства, Сперанский не без волнения ждал приговорасовета. Представлялось четыре возможных решения:

1)признать свод единственным основанием для решения дел;

2)наряду со сводом допустить и обращение в некоторых случаях к самомутексту законов;

3)признать свод средством лишь вспомогательным;

4)некоторое время пользоваться текстом законов, а с точно указанноговремени заменить их сводом.

Этопоследнее решение (не указанное у Корфа) и было принято в советепосле исторического заседания 19 января 1833 г., в котором государьНиколай Павлович произнес обширную речь. Свод становился обязательнымпри решении Дел законом с 1 января 1835 г., а остававшиеся до этоговремени два года должны быть употреблены на ревизию свода.

Взаседании этом государь император, сняв с себя Андреевскую звезду,надел ее на Сперанского.

Длявторичной ревизии свода образован был особый комитет пригосударственном совете: председатель гр. Головкин, члены Новосильцев,Кушников, кн. Долгоруков и двое сенаторов; Сперанский и министрюстиции присутствовали с правом совещательного голоса; для справокприглашались государственный секретарь и начальник и отделения. Приминистерстве юстиции был особый же комитет под председательствомДашкова из четырех сенаторов. Сколько можно судить, критика сводапроизводилась чрезвычайно усердно; Дашков уже в марте 1833 г. имел до300 замечаний.

Результатыревизии к 1839 г. могут быть сведены к таким цифрам:

Всехстатей в своде (без приложений) было 35730, из них изменено 7581статьи.

Великоедело было совершено, Россия получила свод законов, — никто неожидал и не мог ни требовать, ни надеяться, что свод русский будетсоставлен безошибочно. Сам Сперанский, по словам Корфа, никогда несчитал свод окончательным трудом: он смотрел на него, как наочищенный материал для составления впоследствии настоящих уложений.Безусловно в своде много повторений, противоречий, недомолвок,отсутствие общих руководящих начал, множество статей праздных и дажестранных. Составленный так не систематично, свод предопределилнаправление последующего нашего законодательства, которое ипродолжало развиваться шаг за шагом, исходя из разных ведомств,иногда совершенно противоположных в своих направлениях. Случайносоставляемые и включаемые в свод законы, чрезвычайно увеличивались вчисле. Первое издание свода, колоссальное, включало с приложениями42000 статей, третье его издание 1857 г. уже насчитывало более 100000статей; принятое было правило при помещении новой статьи указыватьточно, какие именно статьи она отменяет, скоро заменено былоформулой: "в отмену подлежащих статей".

Всеэто, конечно, верно; но причина этому лежит как в своде Сперанского,так и в направлении последующих кодификационных работ.

Затемнаиболее важным представляется вопрос, насколько соблюдено обещаниене включать в свод чего-либо нового, насколько действительныоказались меры, принятые Сперанским, против того, чтобы под видомстарых статей не пробрались новые статьи.

Составителюсвода приходилось нередко соединять несколько статей в одну,толковать разум отдельных статей, — при этом невозможно былоим, воспитанным на римском праве, отрешиться от давно и прочноусвоенных воззрений. Бумаги Сперанского, переписка его указывают насношения с западными, по преимуществу германскими юристами(Миттермайер, Савиньи). В настоящее время можно считать доказанным(Филиппов, Винавер, Кассо, пергамент), что иногда статьи X тома неимеют себе источников в Полном Собрании Законов, они заимствованы изсочинений иностранных юристов и иностранных кодексов (Нольде).

Надодумать, что такие отступления были допущены незаметно для составителяи главного редактора свода; бумаги Сперанского позволяют установить итот факт, что иногда от него требовалось творчество.

Приобсуждении некоторых вопросов или мер государственный советнеоднократно обращал внимание на недостаточность нашегозаконодательства; такие дела (по утверждении государем) передавалисьСперанскому, дабы он принял их во внимание при составлении свода.

Так,напр., Сперанскому переданы были труды комитета 1817 г. обуничтожении кнута, как орудия наказания; мнение Дибича онеобходимости усилить наказание за хищение казенной собственности;мнение особого комитета об установлении правил для обузданияябедничества; записка Воронцова и кн. Куракина о гильдиях. В 1824 г.государственный совет обратил внимание на довольно обычную тогдаформулу приговора: по лишению дворянства отдать в военную службу, вслучае неспособности к ней сослать в Сибирь на поселение. Советусмотрел в этой альтернативе несправедливость: физический недостатоксильно увеличивал наказание виновного, ибо он этим самым не толькоизвергался из общества, но наказывался даже разрушением семейныхсвязей. Поставлено было передать Сперанскому, чтобы он имел в видуего при составлении свода.

Итак,иногда по требованию или указанию верховной власти, Сперанский долженбыл проявить свою инициативу.

Затем,судя по черновым Сперанского, противоречие в законах ставило егоиногда в затруднение. Выше было приведено, как Сперанский вообщепоступал при противоречии, но он сам же отметил в черновой, что естьдва рода противоречий: одни в законе, а другие — в самыхначалах различных законов. Неудивительно, поэтому, что современнаякритика отметила иные,иностранные источникидля многих статей, хотя бы X тома Свода, следовательно под видомстарых законов все-таки пробрались в наше законодательство законыновые.

Составлениесвода было последним большим делом в неутомимой деятельностиСперанского; он занят был после этого составлением отдельных сводовдля остзейского края и для западных губернии. Первый свод не былкончен при жизни, второй — закончен, но никогда не былобнародован, так в 1840 году состоялось решение о распространении нагубернии от Польши возвращенные общих русских законов (Нольде). Подруководством Сперанского составлен был особой комиссией — Сводвоенных постановлений, свод об инородцах, кочующих в Сибири; онпричастен был к кодификационным работам Финляндии и ЦарстваПольского; он разрабатывал новое уголовное уложение.

Сверхтого, в последние годы Сперанский стал доверенным юрисконсультом царяи правительства: во всяких сколько-нибудь затруднительных случаяхспешили узнать мнения Сперанского; сравнительно чаще других свопросами обращался к нему гр. Бенкендорф.

Вопросо продолжении Свода не менее интересовал и занимал Сперанского. —Кроме кодификационных работ, II отделение составило также руководствапо законоведению. Так в 1833 г. великий князь, главный начальниквоенно-учебных заведений, писал Сперанскому, что в подведомственныхему учебных заведениях не изучается один из главных предметовобразования, именно воинские законы: причины — неимениепреподавателей и отсутствие учебных руководств. Сперанский отвечал,что руководство по гражданским законам будет кончено в апреле 1834г., тогда же будет закончен во II отделении свод военныхпостановлений и затем II отделение приступит к составлению ируководства. Когда ответ Сперанского доведен был до сведениягосударя, последний предписал докладывать ему об успехах составленияучебной книги.

Нопреподавателей русских законов не было не только в военноучебныхзаведениях, их не было и в университетах, дела не могло быть, как небыло и руководств. По мере приближения к окончанию работ Сперанскийпонял, что на нем лежит нравственная обязанность дать России нетолько свод и собрание законов, но и преподавателей, которые могли бырастолковать эти сокровища подрастающему поколению. Сперанскийпредполагал для этого пригласить лучших студентов его almae matris,духовной академии, назначить им стипендии и заставить их слушатьлекции, частью в университете (по римскому праву у проф. Шнейдера ипо латинской словесности у проф. Грефе), частью во II отделении (попубличному праву у Плисова, по гражданскому у Куницина и уБалугьянского); юридическое свое образование и кандидатызаконоведения должны были завершить в Берлине под руководствомСавиньи. Сперанским же одобрен проект учреждения училищаправоведения. Сперанский лично приглашен был прочесть наследникуцесаревичу юридический курс, которому он давал название "бесед"(1835—1837 г.). Для путешествия наследника цесаревича по РоссииСперанский составил маршрут по Сибири. В совете Сперанский последнийгод усиленно занимался, кроме вопросов кодификационных ещефинансовыми; он был в живой переписке с гр. Канкриным по поводуподготовляемой им реформы денежного обращения, изъятия стольненавистных некогда для Сперанского ассигнаций.

Незадолгодо смерти Сперанского постигло огорчение в совете: не прошелвыработанный в комитете под его председательством проект новогообразования петербургской полиции (Сперанский, Кокошкин, Курута,Степанов, Веймарн, Корниолин-Пинский); Сперанский привык до известнойстепени, что некоторые его проекты отвергались, как слишкомлиберальные: теперь случилось обратное, творец "плана"оказался слишком консервативным, слишком большим сторонником полиции.Основание этого проекта: поставить полицейские учреждения столицы внезависимости от губернского правления, расширитьсудебно-исправительную власть полиции и преобразовать управублагочиния. Со свойственною Сперанскому систематичностью, он разделилуправление столицы на четыре степени: управление частью (кварталами),округом, общее управление и главное управление. Судебно-полицейскаявласть полиции расширена и чрезвычайно регламентирована; системателесных наказаний — также: легкое наказание, строгое,строжайшее.

Служебноеположение Сперанского мало изменилось: он оставался членомгосударственного совета; он заседал в двух департаментах совета, чтослучалось очень редко: законов и Царства Польского. В 1838 г. посмерти Новосильцева Государь Николай Павлович, судя по разговору егос Корфом, думал было одно время назначить Сперанского на высокий постпредседателя совета и комитета министров, но преемником Новосильцеваназначен был кн. Васильчиков, а Сперанский сделан был лишьпредседателем департамента законов.

В1837 г. Сперанский получил высшую награду — бриллиантовые знакик ордену Андрея Первозванного; 1 января 1839 г. он пожалован былграфским титулом. Он достиг высших земных почестей; материальное егоположение обрисовывается так: он получал жалованья и столовых 22 тыс.руб. асс. в год, имел два имения (Полтавской и Пензенской губ.) в2715 душ, дохода с которых получал 75733 руб. асс., на имениях былбольшой долг в 459 тыс. руб., так что Сперанскому приходилось платить% в банк почти 34 тыс. руб., около 10 тыс. руб. асс. он раздавалсвоим родственникам, которых он поддерживал всегда очень щедро; 11февраля 1839 г. Сперанский скончался. Кончиной его больше всех,конечно, не говоря о дочери и родных, поражен и огорчен был императорНиколай ?. "Другого Сперанского мне не найти" —несколько раз сказал государь.

Действительно,Сперанский был совершенно исключительным явлением в нашей высшейадминистрации первой половины XIX в. Без особого преувеличения онможет быть назван организатором бюрократии в России. До него, до егоэпохи, высший служилый класс тесно связан был с поместнымдворянством; если в среду его и попадали иногда случайные людинедворянского происхождения, то они очень скоро сливались вгосподствующий класс, растворялись в массе его. До Сперанскогогражданская служба в общественном мнении стояла очень невысоко;Сперанский поднял ее на чрезвычайную высоту, он сообщил ей важность,ибо стянул управление Россией в центральные учреждения, сделал ихраспорядителями народного блага; гражданской служебной карьере онсообщил своеобразную привлекательность, возможность постоянногодвижения вперед, движения в ту эпоху чрезвычайного; мало того, онпридал ей прелесть возможных опасностей и таинственности. Сперанскийбыл своего рода Пушкиным для бюрократии: как великий поэт, точночародей, владел думами и чувствами поколений, так точно надразвивавшимся бюрократизмом долго парил образ Сперанского.

ВСперанском ярко обозначились господствующие типические чертыбюрократа: своеобразная универсальность, энциклопедичность, гибкостьхарактера и ума, удивительная работоспособность и самоуверенность.

Онлегко и охотно брался за все: одновременно перестраивал политический,административный и социальный строй России, исцелял ее финансовыезатруднения, сочинил для нее кодекс законов, устраивал ее отношения кФинляндии, подавал советы относительно польско-литовских дел, решалвопросы образования, внешней политики, исследовал масонство. Этосовершенно исключительная универсальность, не та, что отличает нашихдеятелей XVIII в., по преимуществу петровской эпохи; то были мастера,если не на все, то на многие руки. Сперанский же в расцвете своейдеятельности и сил был универсален на бумаге; эта та универсальность,которая имеет своим источником либо энциклопедический словарь, либотак называемое последнее слово науки, т. е. недавно вышедшеесочинение. Взявшись за разрешение наиболее трудных, сложныхобщественных вопросов, Сперанский работал один или в сообществе снемногими в глубоком убеждении, что его решение есть и наилучшее инаилегчайшее, что мнения лиц, в данном деле непосредственнозаинтересованных, нечего и спрашивать.

УмСперанского отличался необыкновенною гибкостью, он легко усваивалсущность самых разнородных предметов; но, может быть, благодарягибкости, это не был ум оригинальный; творческой силы у него быломало: все его учреждения суть заимствования с чужих образцов,изменения, перекраивание существующего; даже в лучших, наиболееполных созданиях своих — Собрании и Своде — Сперанский небыл ни изобретателем методы, ни, конечно, автором содержания. Впервую половину его деятельности в нем было слишком малонационального чувства, чтобы творчество его могло стать оригинальным;во вторую, когда он безусловно стал на национальную почву, ум его,привыкший к подражанию, не мог уже подняться на высотусамостоятельного творчества; любимую свою и драгоценнейшую идеюзаконности, Сперанский так и не сумел воплотить в русскую жизнь.

Наиболеенесимпатичной чертой Сперанского была, несомненно, чрезмернаягибкость его характера; напрасно было бы думать, что она явиласьследствием катастрофы 1812 г., она всегда была в Сперанском: в школеон был уже любимец товарищей и начальства, поступил на гражданскуюслужбу, по протекции кн. Куракина, он благополучно сохранял своеместо и подвигался вперед после опалы своего покровителя, умелнравиться всем вовсе непохожим друг на друга генерал-прокурорамПавловского времени; выступив при Александре под эгидою Трощинского,он очень скоро перешел к гораздо влиятельнейшему тогда Кочубею;падение Кочубея и его товарищей в свою очередь но только не увлеклоза собою Сперанского, а подняло его на необычайную высотусамостоятельного политического деятеля; это положение оказалось не поплечу Сперанскому, и в этом ясно сказалось, как трудно для бюрократиивсякое самостоятельное творчество... Изгнания Сперанский не перенес;страдания его или бедствия, скажем прямо, были невелики инепродолжительны; и не такие страдания, как ссылка в Пермь или даже вдеревню, не могли сломать истинных политических борцов...

Нобыло бы крупною несправедливостью полагать, что организациейбюрократии исчерпывается деятельность Сперанского; он рано стал дорогвсему русскому обществу; он всегда представлялся интеллигенциинесчастным борцом, жертвою тех идей, к которым большинствостремилось, осуществления которых ждали с нетерпением. В основе этогопредставления лежит верный факт: Сперанский не только был всегдапоклонником идеи законности, но и всю долгую свою карьеру пыталсяпровести ее в жизнь. Проводить ее можно было разными путями:Сперанский пошел сверху; в борьбе за эту идею он потерпел крушение; струдом поднявшись, одинокий, израненный, он не оставил дела, котороесчитал святым: он сузил арену своей деятельности, направил все своиусилия против одной из нескольких причин господства беззакония, —отсутствия Свода и вытекавшего отсюда поголовного невежестваюридического. На этот раз заслуженный успех увенчал опытного иискушенного борца. История и отечество не забудут его заслуги ипростят ему его вольные и невольные слабости. Он действовал в эпоху,которую история когда-нибудь охарактеризует, как одну из наименееправдивых эпох в жизни человечества.

Передглавною заслугой Сперанского бледнеют качества, которые, однако ж,должны быть отмечены, ибо они не часто встречаются в нашей истории:его честность и нравственная чистота.

Длясоставления этого очерка автор пользовался бумагами Сперанского,хранящимися в И. П. Библиотеке и Архиве Государственного Совета; впоследнем — делами комитета председателей 1810—1811 гг.,делами б. II отделения собст. Е. Вел. канц.

Изданыследующие труды Сперанского:

Обозрениеисторич. свед. о своде законов. Предисловие к полн. собр. законов. Овоенных поселениях. Материалы собран. для комиссии о преобразов.губернск. и земских учреждений. Сборн. ист. материалов, извлеченн. изархива собств. Е.И. В. канцелярии(бумаги, относящиеся к служебной деятельн. Сперанского). Проектосвобождения крестьян — Бартенев — Девятнадц. век. Омонетном обращении Чт.общ. ист. и др.1872 г., № 4. Проект гражданск. уложения Арх. гос. совета (журн.департ. законов).

Введениев уложение государственных законов — Ист. Обоз т. Χ; Планустройства судебных и правительст. мест — Ист. Обозр. т. ХI;План финансов Сб. И. Р. И. О., т. 45; Отчет за 1810 г. — Сб. И.Р. И. О., т. 21. В архиве историч. и практич. сведений Калачева1859—1861 г. ряд произведений Сперанского: объяснительн.записки содержания и расположения свода, о законах, о силе и действиисвода, о законах земских об учреждениях, относящихся до экономиигосударственной, о ипотеке, состоянии, о губернск. учреждениях,дополнения к ним. В Русс. Старине — Мысль о новых билетахказначейства 1873 г., Записка импер. Николаю — 1899 г., № 3;Записка о вероятн. войны сФранцией —1900 г., № 1; Афоризмы Сперанского — 1900 г., № 5. Две запискио политич. делах — 1900 г., № 11; Записка о силе правительства— 1902 г., № 12; О новом издании словаря З. И. Н. 1368 г., XIVт. кн. 2-я.

ПисьмаСперанского.

Друж.письма Массальскому, СПб. 1862 г. В память гр. М. М. Сперанского,СПб. 1872 г. (Письма Сперанского и к Сперанскому, дневник). Письмо орелигии к Словцову, Москвитянин, 1845 г., март. В Рус. Архивепомещены за 1868 г. письма к дочери; 1870 г. Цейеру, Броневскому,Лопухину и Столыпину; Голицыну — 1876 г.; Александру I из Перми— 1892 г.; Имбергу — 1900 г.; Словцову — 1900 г.; одухоборах — 1901 г.; Руничу — 1904 г.; к Голицыну —1905 г.; в Русс. Старине — Техелеву — 1880 г.; Александру? — 1881 г.; Руссову — 1895 г.; о своде законов —1898 г.; Николаю I — 1901 г.; Аракчееву — 1901 г.;Уварову — 1903 г.; также есть в Записках Державина, в АрхивеНессельроде т. III; Архив гр. Мордвиновых (ред. Бильбасова, ост. III,IV ипос. т. п.).

Сочинения,посвященные Сперанскому.

Корф,"Жизнь гр. Сперанского", 2 тт. Дополнения к этой книге даныИ. А. Бычковым."Из бумагА. Ф. Бычкова" в Русс. Старине 1902 и 1903 гг. "Александр ?и его приближенные", "Бумаги биография Сперанского, ссылкаСперанского, Сперанский в Нижнем Новгороде и Перми, Сперанский —в Великополье и Пензе. Учреждение сибирского комитета".

Дмитриев.— Сперанскийв своей государств. деятельности Р. Арх 1868 г.

Южаков— М. М.Сперанский, его жизнь и деятельность.

Семевский— Биография в словаре Ефрона и Брокгауза.

Новковский— в"Биографическ. очерках".

Чернышевский— Русскийреформатор, современник 1861 г., № 12.

Романович-Словатинский.— Государственная деятельность Сперанского ("Киев. Ун.Изв.", 1873 г., № 2).

Корф— Смерть гр. Сперанского (P. C. 73 т.).

ДумаМагницкого пригробе Сперанского (ibid); Мысли Рунича при погребении Сперанского(ibid.).

Чистович— В память гр. M. Сперанского (Христ. Чт. 1871 г., №12).

Никитенко— Речь о Сперанском. З. А. Н. 1872 г.

Общиетруды по русской истории XIX в.,содержащие более или менее значительные данные о Сперанском:

Богданович— Ист.России в царств. Имп. Александра ?; Пыпин— Обществ.движение в России; Шильдер— Имп. Александр ?; его же — Имп. Николай I; ИсторияРоссии в XIX в.,изд. Гранат (ст. Покровского,Имп. АлександрI; Рожкова— Финанс. реформы Канкрина; Кизеветтер— Комитет6 декабря) Schiemann— Russland unter Nicolai I, 2 тома. Попов— Эпизоды1812 г. Дубровин— "Русск.жизнь в начале XIX в." и его же "После отечественной войны"(ст. в Р. С. 1899—1904 гг.).

Отдельныямонографии,в которых есть оценка деятельности Сперанского:

1)Деятельность1801—1812гг.Tourgueneff — LaRussie et les Russes.

В.Кн. Николай Михайлович — Гр.Π. Α. Строганов. Его же — Диплом. сношения с Францией.

Семевский— Былое 1906 г., № 1; Иконников— Гр. Мордвинов; Swatikow— DieEntwürfe der Aenderung; Рождественский— Истор.мин. нар.просв.; Бильбасов— АрхивМордвиновых; Чернышевский— Русск.реформатор (Современн. 1861 г., № 12); Щеглов— Ист.Гос. Совета.

2)Кодификация.Пахман— История кодификации.

Майков— Комиссия составления законов "Ж. М. Ю.".1905 г., №№ 7, 9и 10.

Нольде— Очерки по истории кодификации.

Егоже — Забытаяпопытка кодификации. "Ж. Μ. Η. Пр." 1907 г.

Филиппов— Значение Сперанского в истории русского законодательства, "Ρ.Μ." 1889 г., № 4.

Коркунов— Теоретические воззрения Сперанского на право, "Журн.Мин. Нар. Пр." 1894 г., № 10.

Егоже — ЗначениеСвода Законов, "Ж. M. Η. Пр." 1894 г., № 9.

Курдиновский— Пр.Пунштарт и наука гражд. права в Германии. "Ж. М. Н. Пр."1894 г., № 7.

Майков— Сперанскийи студенты законоведения. "Р. В." 1892 г., № 8.

3)Сибирь.Вагин— Истор. сведения о деятельности Сперанского в Сибири

Щапов— Сибирское общество до Сперанского (И. С. О. Р. Г. О. 1873г.). Что дал Сперанский (ibid. 1876 г.).

Ядринцев— Сперанский и его реформы в Сибири.

Прутченко— Сибирские окраины и областные установления.

Максимов— Сибирь иссылка. Трехсотлетний юбилей Сибири (Р. С. 1881 г.).

[?аенин]— Изпрошлого Сибири (ibid. 1902 г., т. 90).

Бирюков— Эпизоды из жизни Словцова (ibid. 1904 г., т. 97).

4)Финляндские дела.Бородкин —История Финляндии.

К.Ордин — ПокорениеФинляндии.

Даниельсон— СоединениеФинляндии с Росс. державою.

Поотдельным вопросам.Семевский —Крестьянский вопрос в России, т. I и II.

Рождественский— Сословный вопрос в русских университетах ("Ж. М. Нар.Пр." 1907 г., № 5).

Иконников— Сенат вцарств. Екатерины II (Р. А. 1887 г.).

Шугурев— Ист. евреев в России.

Печорин— Госуд.ассигнации до замены их кредитн. бил.

Божерянов— Гр.Канкрин.

Соколовский— Русск. масонство.

Дубровин— Нашимистики-сектанты. Автобиография Фотия.

Записки,в которых упоминается о Сперанском(главнейшие): Вигеля, С. Глинки, Державина, Мартынова, Нессельроде,Михайловского-Данилевского, Панаева, Черепанова. Дмитриева, Брадке,И. Б. Пестеля, Рибопьера, Ильинского, Шенига, Батенькова. Ганиблова,сен. Лебедева, Безобразова, Граббе, Муромцева, Фаддеева, Сухотина,Бутурлина, Грибовского, Геце, Снегирева, Мешкова, Бантыш-Каменского,Сербиновича, Богуславского, сен. Соловьева, Беляева, M. Бестужева,Завалишина, Санглина, фон Визина, А. Тургенева, Мурзаковича,Никитенко, Растопчина, Второва, Корфа, Харитонова, Инсарского,Ростиславова, Дивова, Рунича, Александрова и др.

С.Середонин.

{Половцов}

Сперанский,граф Михаил Михайлович

д.т. с.; род. 1 января 1772 г., † 11 февраля 1839 г.

{Половцов}